Джентльмены экстрима

Если вам вдруг довелось проводить зимние каникулы 1983 года, катаясь на лыжах в швейцарском Санкт-Морице, вы вполне могли стать свидетелем поистине экстраординарного зрелища. Представьте себе фортепьяно, спускающееся по крутому склону, и пианиста, как ни в чем не бывало исполняющего на нем Шопена. Организовали этот «концерт» те же люди, что тремя годами ранее отправили гигантского красного слона вниз по тому же склону. Причем один из организаторов пытался догнать это чудище, оседлав инвалидную коляску. Еще одну сюрреалистическую идею осуществить не удалось: швейцарские власти не дали добро на спуск двухэтажного лондонского автобуса. Если вы думаете, что мы сошли с ума или пытаемся вас разыграть, то знайте – это не так. Все это трюки свершали и совершают по сей день члены оксфордского Клуба опасных видов спорта.

Создатели банджи-джампинга

Клуб опасных видов спорта был основан Дэвидом Кирком и его друзьями по Оксфордскому университету еще в конце 1970-х. Никто из его членов никогда не занимался спортом профессионально, однако все они были настоящими авантюристами, способными на самые умопомрачительные выдумки. По словам одного близкого друга Кирка, у клуба было две основные задачи: «во-первых, расширять пределы познанного, забираясь туда, где еще никто никогда не бывал, а во-вторых, создавать незабываемые зрелища, уникальные и в то же время жизнеутверждающие».

Строго говоря, назвать деятельность клуба занятиями спортом очень сложно. Вот лишь некоторые из достижений его членов: спуск с крутого склона группы джентльменов, непринужденно обедающих за безукоризненно сервированным столом; забег с быками в Памплоне на скейтбордах и с зонтиками наперевес; полет джентльмена, пущенного из катапульты в центре Оксфорда. Перформансы клуба балансируют на грани между остроумием и идиотизмом. Как вам, к примеру, традиционное английское чаепитие на заброшенном острове в Северной Атлантике? Или горнолыжный слалом верхом на диване? В послужном списке оксфордских экстрим-денди имеются также торжественный ужин в смокингах у подножия действующего вулкана и спуск на дельтапланах с Килиманджаро.

Хотя члены клуба принимали участие в бессчетном количестве самых безумных затей, многим они известны прежде всего как создатели банджи-джампинга (прыжков с эластичным канатом). Как уверяет Дэвид Кирк, эту забаву он перенял у некоего полинезийского племени, чьи представители любили прыгать в пропасть, опоясавшись лианами. Позаимствовав у туземцев саму идею, Кирк, естественно, выбрал для ее реализации гораздо более надежные современные материалы. Первый в мире прыжок на канате был осуществлен в 1979 году со знаменитого бристольского подвесного моста Клифтон, высота которого составляет 76 метров. Сегодня, когда банджи-джампинг предлагают и взрослым, и детям чуть ли не в каждом парке развлечений, и представить себе сложно те препятствия, которые пришлось преодолеть членам клуба, чтобы осуществить задуманное. Правда, большую известность Кирку принес не первый, а второй прыжок. На этот раз местом действия был выбран мост «Золотые ворота» в Сан-Франциско. Именно этот трюк и прославил членов Клуба опасных видов спорта как изобретателей нового экстремального направления.

Летающий Кирк

Конечно, главная движущая сила клуба – это его отец-основатель Дэвид Кирк, окончивший в Оксфорде факультет психологии и до сих пор живущий в этом городе. Звоня ему, чтобы договориться о встрече, я, признаться, рассчитывала, что Кирк предложит какое-нибудь кафе – ведь по утрам, как-никак, принято выпивать чашечку кофе. Однако Дэвид велел мне явиться в свой любимый паб возле знаменитых оксфордских книжных лавочек. Он опередил меня и к моменту моего прихода уже почти расправился с пинтой холодного пива.

Седая борода, полноватая фигура, несколько старомодный, но явно не дешевый костюм – кто бы мог подумать, что этот человек всего пару лет назад повторил свой прыжок с Клифтонского моста. Осведомившись, готова ли я взять на себя расходы на ланч и получив утвердительный ответ, Дэвид предложил переместиться в один ресторанчик здесь же, в центре. Уже по пути туда меня ждало первое открытие: по ходу недолгой прогулки до заведения выяснилось, что вся местная публика, от украинских каббалистов до эфиопских дипломатов, – давние друзья Кирка.
Итак, Дэвид делает пару глотков из бокала с кьянти, и наше интервью превращается в монолог. Речь заходит не только о клубе, но и о литературе и Теннесси Уильямсе – «дорогом друге» Кирка, о его отце-летчике и матери-пианистке, о Путине и чеченской войне, о британской внешней политике и конфликте на Балканах, о моем летнем пальто (которое ему нравится) и туфлях (которые не удостаиваются его одобрения). По ходу ланча Дэвид продолжает непринужденно жонглировать именами и поражать меня познаниями во французском и латыни. Я сижу и пытаюсь понять, почему этот блестящий, образованный экстраверт, у которого в друзьях весь мир, прыгает с мостов от скуки. Кирк с гордостью называет себя «отцом экстремального спорта» (и в Британии, как, впрочем, и в других странах, с этими словами многие согласятся), но при этом настаивает на том, что клуб – не спортивная организация, а особое предприятие, задача которого – заниматься изобретением невиданных вещей. И это чистая правда, ведь главным интересом Кирка и его единомышленников всегда были идеи, поражающие воображение.

Больше всего основатель клуба опасных видов спорта любит летать. «Полет освобождает человека, – говорит Кирк. – Неудивительно, что в древнейших мифах и легендах отражены извечные мечты людей о крыльях». Когда много лет назад Кирк познакомился с одним швейцарским изобретателем, экспериментировавшим с первыми дельтапланами (впоследствии этот швейцарец, естественно, вступил в клуб), он незамедлительно изъявил желание протестировать устройство, не имея абсолютно никаких навыков управления им. Но отсутствие опыта никак не смущало Дэвида. По его словам, полеты на любых летательных аппаратах – не просто спорт, а философский и эстетический опыт высшего свойства.

Именно жажда полета заставляет Кирка придумывать все новые и новые невообразимые проекты. «Знаете, над чем я работаю сейчас?» – спрашивает он заговорщическим тоном. – Над созданием летающей лошади. Назову ее Пегас», – невозмутимо сообщает он мне. В полном соответствии с классической эстетикой клуба, Пегас – если, конечно, изыскания увенчаются успехом – полетит не абы куда, а с вершины Олимпа в Ливию над Средиземным морем.

Вне всякого сомнения, вершиной летательной карьеры Кирка стал его знаменитый прыжок с клифтонского моста. Совершая его, Дэвид остался верен собственному стилю и не забыл прихватить с собой бутылку шампанского (к несчастью, она разбилась во время полета). Сестра одного из членов клуба, планировавшего составить компанию Кирку, поставила на уши всю полицию, чтобы не дать брату совершить чистой воды самоубийство. И пока блюстители порядка отвлеклись на его соратника, Дэвид сиганул вниз в черном костюме и котелке. «Если бы что-то пошло не так, у похоронного бюро было бы меньше хлопот», – шутит он сегодня.
Когда в 2000 году, 21 год спустя после клифтонской премьеры, Кирк решил повторить свой подвиг, полиция действовала более организованно и арестовала его. «В лучших традициях нашей самой человечной в мире полиции они перекинулись со мной парой элегантных шуток и подбросили до гостиницы, так что я как раз успел к завтраку, – рассказывает Дэвид. – И знаете, я на них совершенно не обиделся. И они, и я делали то, что должны были делать».

Бескорыстие или расчет

Экстравагантные похождения членов Клуба опасных видов спорта вызывают широкий интерес во всем мире. О его деятельности сняты многочисленные телепередачи, написана книга, а в Голливуде собираются даже ставить фильм. Однако ни книга, ни сценарий Дэвиду не понравились. Он считает, что там слишком мало правды (Кирк даже публично раскритиковал автора, бывшего когда-то членом клуба). Сам же Дэвид все никак не закончит собственную версию истории клуба, над которой, как он утверждает, работает уже много лет.

Первое, что не нравится Кирку в трактовке деятельности клуба, – это попытка изобразить его как собрание богатеньких аристократических отпрысков, умирающих от скуки и не знающих, на что спустить родительские капиталы. Многие члены клуба – действительно выходцы из высшего общества, и среди них, кстати, всегда было много потомков русских дворян («Может быть, у этой нации приключения в крови», – замечает Дэвид). Однако оксфордский Клуб опасных видов спорта в целом всегда представлял собой очень пестрое в социальном плане явление. Правда, присутствие состоятельных членов было жизненно необходимо: все сумасшедшие задумки (большей частью весьма недешевые) осуществлялись за их счет.

Кстати, по словам бывших членов клуба, Дэвид никогда не входил в число «меценатов» – напротив, он всегда с видимым удовольствием пользовался спонсорской поддержкой. Это избавляло его от необходимости зарабатывать на хлеб насущный и позволяло сконцентрироваться на переустройстве мира (в его понимании этого процесса). Как сказано в недавней статье о клубе в британском Vanity Fair, «Дэвид Кирк – не какой-нибудь буржуа. Он десятилетиями избегает работы, полностью полагаясь на доброту спонсоров и друзей».

На своих эксцентричных затеях джентльмены не заработали ни цента. Впрочем, Кирка это нисколько не смущает, – напротив, бизнес никогда не входил в планы клуба, который изначально задумывался как полуанархическая и совершенно бескорыстная организация, созданная только ради воплощения несбыточных фантазий ее членов.
Между тем продолжатель дела Клуба опасных видов спорта – Фабрика каскадеров, возглавляемая бывшим сподвижником Кирка Дэвидом Бостоном (в Оксфорде он больше известен как Динг Бостон), – осуществил уже не один коммерчески успешный проект.

Бостон, придавший идее Кирка совсем иное направление развития, даже внешне выглядит полной противоположностью. Мы встретились с ним в кафе в центре Оксфорда, и в своем поношенном джемпере он показался мне стеснительным и неуклюжим. В ресторане Бостон долго думал, словно не решаясь сделать заказ, а определившись с выбором, говорил с официантом тихо и смущенно. Однако все тут же изменилось, когда разговор зашел об экстремальном спорте. Бостон оживился, мгновенно обрел уверенность и стал удивительно обаятельным.

Два Дэвида отзываются друг о друге без особой доброжелательности. В пестрой карьере Кирка есть и несколько месяцев тюремного заключения. Сам он считает, что за решетку его отправил вице-президент США Дик Чейни, действовавший посредством темных политических интриг. По версии Бостона, и Кирк попался на банальном мошенничестве с кредитными картами. В то же время аристократ-романтик Кирк считает, что наживаться на деятельности клуба, как это делает Бостон, – позорно и даже аморально.

Риск как форма существования

Несмотря на всевозможные инсинуации в адрес друг друга, есть одна тема, которой оба, и Кирк, и Бостон, стараются не касаться. Речь идет о самом мрачном эпизоде в истории обеих организаций – гибели в 2002 году девятнадцатилетнего болгарского студента Костадина Янкова в результате сбоя «человеческой катапульты». Хотя этот ставший фатальным аттракцион инициировала Фабрика каскадеров, катапульта была собрана бывшим членом Клуба опасных видов спорта, и он же руководил запуском в день трагедии. Идея создать копию средневековой катапульты и выстреливать из нее с крыш оксфордских колледжей не снарядами, а живыми людьми также пришла в голову кому-то из участников клуба еще в 1970-е.

Безрассудная затея оказалась настолько живучей, что через двадцать-тридцать лет многие члены Фабрики каскадеров были готовы заплатить по 40 фунтов, чтобы превратиться в живых снарядов и пролететь над крышами Оксфорда 30 метров.
Готовясь к опаснейшему эксперименту, его организаторы просчитали, как им казалось, все до мелочей и даже натянули в месте приземления специальную сеть. Более того, имея за плечами несколько примеров успешного использования «адской машины» (так называют катапульту очевидцы), они и представить себе не могли, что в этот раз расплатой за забаву станет человеческая жизнь. По необъяснимой причине Косталин Янков не попал в сеть и позже скончался в больнице от множественных травм. Создателям катапульты было предъявлено обвинение в непреднамеренном убийстве, однако суд вынес им оправдательный приговор.
Ни Кирк, ни Бостон, разумеется, не желают вспоминать об этой печальной истории и в один голос уверяют, что все их трюки много раз просчитаны, проверены и совершенно безопасны, а все исполнители осведомлены о возможных рисках и сознательно на них идут. «Зачем они это делают? – задает риторический вопрос Бостон. – Потому что это их образ и философия жизни. Это способ усмирить сидящих в тебе демонов». «Единожды узнав, что значит летать, вы захотите вновь и вновь ощущать это потрясающее, сказочное чувство», – вторит ему Кирк, расправившись наконец с бутылкой кьянти. И промелькнувший в его глазах огонек подсказывает мне, что совсем скоро мы услышим в новостях о летающем коне Пегасе.