Тугие паруса

Ведущие российские спортсмены не раз жаловались на то, что олимпийские лицензии не являются именными и вместо того, чтобы сосредоточиться на подготовке к Играм, приходится растрачивать силы на отборочные соревнования. Вы видите в этом проблему?

Я смотрю на это иначе: им хочется заво­евать лицензию за год до Олимпиады и больше ничего не делать. Мы сталкивались уже с тем, что под видом индивидуальной подготовки люди уходят от борьбы и целенаправленных тренировок. Я восемь лет возглавляю ВФПС и могу назвать только два-три экипажа, которые действительно занимаются, серьезно работают по индивидуальным планам, и мне не приходится беспокоиться за уровень их подготовки. В большинстве своем спортсмены расслабляются, если над ними не висят жесткие графики соревнований и соперник не дышит в затылок. Вот почему все претензии, связанные с именными лицензиями, я не принимаю во внимание.

Есть и другие факторы. В нашем виде спорта очень велика роль случайности. Бывает, что в ходе отборочного чемпионата признанные лидеры занимают вторые и даже третьи места – попадают в ветровую яму и проигрывают более слабым, неожиданно оседлавшим удачный ветер. И лицензия достается не тому. Но при существующем порядке отбора такой риск нивелируется, ведь независимо от того, кто прошел мировой отборочный тур, национальная федерация после получения лицензий сама определяет достойных принять участие в Олимпиаде. Взять, к примеру, Екатерину Скудину, которая получила лицензию в классе Yngling в июле прошлого года. До мая 2008 года она боролась с экипажем Анны Басалкиной из Санкт-Петербурга. Несколько раз Анна одерживала победы в этапах этой борьбы, но по сумме баллов Екатерина выиграла, поэтому именно она едет в Китай. Отбор мы проводили по итогам семи регат – только в этом случае можно отследить стабильность спортсмена. Да, по итогам отбора завоевавшие лицензию попали в олимпийскую сборную, но это произошло только благодаря тому, что борьба, подстегивавшая их, ни на минуту не прекращалась.

Россия получила шесть олимпийских лицензий из одиннадцати возможных. Как вы оцениваете подобный результат?

В определенной степени это поражение, ведь на прошлой Олимпиаде у нас было их девять. С другой стороны, мы уверены, что только два экипажа могут реально рассчитывать на победу. Хотя средний возраст спорт­сменов, которые едут на Игры, – 22–23 года. То есть это молодые ребята, а молодость непредсказуема. У них очень разные результаты на регатах, но раз они сумели получить лицензию и пройти внутренний отбор, значит, имеют шанс оказаться в числе лидеров и на олимпийской акватории.

А кто из россиян, помимо экипажа Скудиной, способен завоевать награды в Пекине?

Екатерина Скудина может претендовать на медали, но я бы не стал с уверенностью заявлять, что она или кто-то еще действительно их получит. Бороться мы, безусловно, будем до конца. Очень сильны позиции в классе «470», где выступают братья Шереметьевы. Также большие надежды на 19-летнего Игоря Лисовенко. Он самый юный в истории России член олимпийской сборной по парусному спорту, выступает в классе Laser. Но эти яхтсмены, несмотря на свой высокий потенциал, очень нестабильны.

Олимпийские соревнования по парусному спорту пройдут не в Пекине, а в Циндао. Вы уже ознакомились с местными условиями? Насколько они вас устраивают?

На месте было всего три экипажа: Екатерины Скудиной, Игоря Лисовенко и Эдуарда Скорнякова. Приезжал также Андрей Кирилюк, который пока еще не в составе олимпийской сборной. Мы провели в Циндао одну регату, но этого совершенно недостаточно. Вот почему экипаж Екатерины Скудиной в начале июня вылетел в Китай, чтобы два месяца готовиться к борьбе. Вместе с ними туда отправились океанологи и метеоролог, которые будут изучать местные приливно-отливные течения, – из-за них в акватории Циндао перепады глубин доходят до шести метров. Мы должны уловить все эти нюансы и использовать их по максимуму.

Какую модель финансирования членов сборной России по парусному спорту вы считаете оптимальной: основные средства спортсмены должны получать от федерации или личных спонсоров или же зарабатывать в качестве призовых?

Парусный спорт – не коммерческое предприятие, и призовых премий у нас не предусмотрено. Медали на Играх приносят экипажам какие-то деньги, но это деньги от Российского государства. Яхтсмены практически лишены возможности зарабатывать как теннисисты, футболисты или хоккеисты. Наша команда существует только за счет бюджета – того, что выделяет Росспорт. Однако этого пока недостаточно.

Второй важный источник денежных средств – Ассоциация летних олимпийских видов спорта, возглавляемая Сергеем Богданчиковым. Также помогают другие организации и частные спонсоры, которые поддерживают отдельные экипажи и спортсменов. Именно это сегодня позволяет нам довольно уверенно выступать на Олимпийских играх.

Но главная проблема финансирования парусного спорта в России – непредсказуемость. В идеале я хотел бы создать такую модель: основным источником должен стать Росспорт, плюс мы бы хотели создать единый фонд развития олимпийского парусного спорта, в котором аккумулировались бы все остальные средства и пожертвования. При такой схеме мы смогли бы более эффективно управлять нашими финансовыми потоками.

Русские олимпийцы выступают на яхтах, произведенных за рубежом. Есть ли планы их строительства на российских верфях?

Да, спортсмены ходят только на импортных лодках, ведь в России суда олимпийских классов не строят. Самостоятельное производство возможно лишь после получения лицензии от авторов проекта, а они ее нам не дают, поскольку у российских производителей пока нет технологий, позволяющих соблюсти все требования к яхте. На территории бывшего СССР существовало всего три верфи. Таллинская сегодня находится в зоне Евросоюза, Ленинградская была приватизирована и зачахла, а Лазаревская влачит жалкое существование – она находится в ведомстве Министерства обороны, которое отказалось от культивирования парусных видов спорта.

Но сейчас мы построили новую верфь в Таганроге, которая будет заниматься парусным судостроением. На ней уже производятся круизно-гоночные яхты океанского класса по проекту одного из лучших мировых яхтенных дизайнеров Брюса Фарра – FARR-42. Началось строительство итальянских гоночных лодок GP-26 – их довольно много на чемпионатах в Европе. Они должны прийти на смену советским малым крейсерам «Конрад-25» – морально устаревшим, которые на мировых регатах выступать уже не могут. Мы планируем также начать производство детских двоек класса «420». Хотим выпускать «Луч» – российский прототип олимпийского класса Laser, пока не сможем получить лицензию на сам Laser.

В Тольятти технологический прорыв произошел в области строительства самых распространенных детских яхт класса «Оптимист». Сегодня их строят в Санкт-Петербурге – по устаревшей технологии, в ограниченных количествах и практически за те же деньги, которые уходят на покупку зарубежных, более качественных аналогов. Под руководством вице-президента ВФПС Дмитрия Кульбицкого в Тольятти начали производить пластмассовые, очень легкие, непотопляемые лодки, которые соответствуют всем мировым стандартам. Эти «Оптимисты» будут продаваться по очень оптимистичной цене – около 600 дол­ларов. Ими же мы планируем оснастить детские школы. Надеюсь, это поможет в распространении яхтенной культуры среди молодежи, развитии парусного спорта вообще и самым лучшим образом скажется на количестве и качестве наших выступлений на мировых турнирах.