Капитан из большого бизнеса

Сколько времени вы провели в море в 2007 году?

Большую часть прошлого года я провел на воде. Это были и гонки, и переходы, и подготовка к соревнованиям. Началось с того, что мы пошли на 60-футовой лодке из Англии в Африку. При этом мой реальный стаж в парусном спорте – два года.

Значит, от оперативного управления бизнесом вы отходите все дальше и дальше?

Я был менеджером почти четырнадцать лет, но мы не обязаны жить одной жизнью. От бизнеса я отошел сознательно, хотя остаюсь председателем совета директоров, но это не очень большая работа. Сейчас я стал намного свободнее и спокойнее.

Если вы уже переквалифицировались из бизнесмена в спортсмена, то не угнетает ли вас ситуация с коммерциализацией еще недавно такого автономного, консервативного и аристократичного вида спорта? Ведь почти все нововведения в гонке делаются ради зрителей, телевидения и спонсоров.

Парусным спортом всегда занимались люди небедные, и это осталось, состав участников не меняется. Да и понятно, что каждый спортсмен заинтересован в аудитории. Больше года назад я увидел в Петербурге афишу этапа Кубка мира по фехтованию. Был воскресный день, я взял жену и дочку и поехал в СКК. Долго искал кассу, потом через заваленные коробками проходы пробрался в зал. Идут соревнования, примерно десять пар на арене, а на трибуне не больше десяти человек. Заинтересованы ли в таком «чистом спорте» спортсмены и тренеры? А что касается парусного спорта, денег в нем, как и в теннисе, будет становиться еще больше. Но они пойдут на то, чтобы над лодками трудились лучшие проектировщики и дизайнеры, на разработку новых двигателей, сложных узлов и сплавов, на то, чтобы материалы становились легче, а скорости росли.

Бюджет вашего синдиката – 18 миллионов евро. Это окончательная цифра?

Это полный бюджет. Он покроет абсолютно все расходы. Проектирование и строительство лодки, изготовление и тестирование парусов – это чуть больше трети бюджета. Остальное – подготовка, зарплаты, переезды, гостиницы. Пока я остаюсь единственным спонсором. Если потребуется, я готов помогать дальше, но надеюсь, что мы все-таки будем привлекать дополнительное финансирование. Иметь одно название на парусах – это не совсем верно. Как правило, синдикат поддерживают несколько компаний. Я большой оптимист и думаю, что партнеры найдутся.

Логотип «Ленты» на гигантском парусе теоретически может подтолкнуть развитие бизнеса. Не потребует ли это от вас возвращения в строй?

Мы достаточно необычный синдикат, потому что, как правило, спонсорами выступают транснациональные корпорации. Возьмите ABN AMRO, банк, который рассчитывал на глобальную ауди­торию. Я думаю, что их продажа консорциуму из Royal Bank of Scotland, Fortis и Santander отчасти связана с гонкой. Торговля шла просто поразительным образом. 53 миллиарда евро, 57, 59, 61, 63, 71. От 53 до 71 миллиарда, на которых сделка была закрыта. Такая схватка велась с Barclays. Я все время думал, сколькими миллиардами долларов измеряется эффект участия ABN AMRO в прошлой Volvo Ocean Race. На две лодки они тогда потратили 40 миллионов долларов или евро. Если же говорить о «Ленте», то у нас нет таких ярко выраженных коммерческих выгод, ради которых в гонку идут крупные корпорации.

Если бы обсуждавшаяся возможность IPO «Ленты» все-таки реализовалась, участие в гонке вам бы помогло?

Думаю, да. Но рычаг этот не был бы значительным. Вы знаете, что перед IPO происходит так называемое road show, когда первые лица компании объезжают множество мест и проводят по пять-шесть презентаций в день. Иногда в зале сидит 300 потенциальных инвесторов, иногда 50. Думаю, эта аудитория активна, и любителей парусного спорта в ней достаточно. В этом смысле узнаваемость бренда могла бы вырасти, но я не стал бы преувеличивать эффект.

Новые порты появляются в Volvo Ocean Race в связи с необходимостью выхода на новые рынки, и Петербург вместе с Россией тоже были для организаторов неосвоенной территорией. Насколько трудно было добиться того, чтобы именно здесь состоялся финал?

Из 12 портов, через которые пройдет гонка, Петербург был для устроителей регаты самым желанным. Ведь западному человеку по-прежнему сложно попасть в Россию. Спросите любого европейца – все слышали, что Петербург очень красивый город, но, к сожалению, там еще не были. А если прибавить к этому почти восьмипроцентный рост ВВП и те мифы, которые вокруг этого появились: зашкаливающий фондовый рынок, баснословные заработки, – то получается, что открытие своего представительства в России становится серьезным вопросом для любой крупной компании. Организаторы соревнований очень четко прослеживают этот тренд, к тому же в мире не так много портов, где возможна остановка регаты. Причем эти порты были известны на протяжении десятилетий, и местные рынки уже избалованы парусным спортом. Поэтому в пресловутых странах BRIC эффект может быть больше. Так что договориться было несложно. «Дайте, пожалуйста, добро» – больше ничего от города не просили.

Как-то раз вы сказали, что быстрый рост ваших активов не сделает вас счастливым. Ваше участие в гонке – это попытка стать счастливее или экстремальный тренинг, который повысит вашу менеджерскую эффективность?

Каждый человек пытается самореализоваться. Не думаю, что мои достижения в бизнесе станут тем событием, о котором я потом буду вспоминать. Это был определенный этап, и он закончился. А затем я начал думать: что же еще я могу? Перебрал много вещей и понял, что пока есть силы, надо делать что-то сложное и необычное. Может быть, в следующий раз я полечу на воздушном шаре вокруг света. Если вернуться к вопросу, то я отвечу, что затеял это, чтобы просто жить. Жить максимально интересно, а не повышать свою эффективность. И еще: мы будем очень рады, если после нашей попытки у российских спортсменов уже не будет ни психологических, ни финансовых барьеров. Они смогут участвовать в подобных мероприятиях, это превратится в тренд.