Реформатор

На Играх в Пекине российские легкоатлеты завоевали больше медалей, чем было запланировано. Насколько подобный результат стал неожиданным для вас?

Ничего неожиданного не произошло – мы завоевали «свои» медали, но по сравнению с наградами, полученными четыре года назад в Афинах, запас прочности сборной России был намного выше. Мы не только сумели сохранить имевшийся потенциал, но и вырастили молодежь. Эффективно провели подготовку на заключительном этапе – в Иркутске спортсмены смогли хорошо приспособиться к часовому поясу Пекина. Перелет занял не более двух часов. В целом могу сказать, что в 2008 году у нас был наиболее комфортный предолимпийский период за последнее время.

В качестве примера неожиданной золотой медали часто приводят победу в женской эстафете 4х100 метров, ссылаясь на то, что американки потеряли палочку. Но ведь сборная России показала очень хорошее время, при этом на предшествовавших стартах наша команда регулярно демонстрировала результат в районе призовых мест. Немаловажным фактором успеха в данном случае явилось то, что мы смогли восстановить деятельность комплексной научной группы, которая помогала при подготовке сборной на всех этапах. Понравился не только спринт, но и спортивная ходьба – в этом виде у нас лучший результат за последнее время. Рад за олимпийского чемпиона по прыжкам в высоту Андрея Сильнова, по поводу включения которого в олимпийский состав разгорелась жаркая дискуссия. Очень доволен выступлением метательницы копья Марии Абакумовой – до последней попытки надеялись, что она станет чемпионкой. Хороший результат показал в прыжках с шестом Евгений Лукьяненко, хотя и здесь замахивались на золото. А в целом все спортсмены, завоевавшие награды высшей пробы, были великолепны.

Вы разрабатываете целевую комплексную программу развития легкой атлетики. В ней прописываются общие направления развития или перспективы отдельных атлетов?

Подобная программа – это традиционная форма стратегического планирования, включающая в себя много подразделов, связанных с календарем мероприятий, обеспечением сборных команд, научными исследованиями, подготовкой резерва. В общем, все основные направления. Она рассчитана на 2009–2013 годы. В 2013-м в Москве пройдет чемпионат мира по легкой атлетике, и перед нами стоит задача не только успешно провести турнир, но и хорошо выступить на нем. Имен в программе нет, они будут в приложении, поскольку к каждому сезону создается подпрограмма с конкретными предложени­ями, задачами и исполнителями.

1 октября вас переизбрали президентом ВФЛА. Как оцениваете перспективы финансирования легкой атлетики, учитывая происходящие в российской экономике процессы?

У нас достаточно неплохой контракт с Nike, и нет сомнений, что эта компания выполнит свои обязательства, так же как мы выполняем свои по завоеванию наград. Но основным нашим «спонсором» является государство, финансирующее подготовку сборных команд, – этих средств хватает не только для обеспечения всех сторон деятельности, но и для проведения крупнейших спортивных соревнований – будь то чемпионаты страны или международные турниры.

Каковы перспективы турниров «Русская зима» и «Мемориал братьев Знаменских»?

Они финансируются в основном за счет местных бюджетов – Москвы и Московской области. Возможно некоторое уменьшение бюджетов, но меня заверили, что турниры состоятся. Внутрироссийский календарь сохранился в прежнем объеме. Легкая атлетика – это вид спорта, который поддерживается государством.

В ряде федераций по видам спорта ставят целью увеличение доли средств, которые зарабатываются самостоятельно. В ВФЛА существует подобная тенденция?

У нас есть такие средства, спонсоры приходят на соревнования, но в этом плане наши возможности ограниченны. Соотношение популярности игровых и неигровых видов спорта на данный момент явно в пользу первых. Легкая атлетика стоит на пороге решения – либо менять правила, делать ее более интересной, непредсказуемой, либо терять возможность привлекать серьезных спонсоров.

В Москве проводится турнир по прыжкам в высоту под музыку, в мире появляются другие турниры с оригинальными правилами. Как вы относитесь к тому, что подобные мероприятия занимают все больше места в соревновательном календаре?

Я поддерживаю любые начинания, которые привлекают внимание к легкой атлетике. Прыжки в высоту – это далеко не единственный ее вид, который может проводиться под музыку. В том же фигурном катании, спортивной гимнастике совмещают элементы спорта и шоу. Любопытные находки Ильи Авербуха, Алексея Немова привели к тому, что интерес к этим видам спорта возрастает. Нам надо серьезно подумать над форматом соревнований, над тем, каким должен быть легкоатлетический стадион, для того чтобы внимание к мероприятиям зависело не только от установления мировых рекордов – зрительский интерес должен поддерживаться всегда.

Вы входите в руководство Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF). Не рассматривается ли там вопрос об изменении формата соревнований в некоторых дисциплинах?

Пока я отработал в качестве члена совета IAAF один год. Как и предполагал, это очень консервативная организация. Предложения по изменению формата вносились и раньше, но пока они не находят поддержки. Тем не менее я продолжу настаивать на новых правилах, которые позволят поднять катастрофически падающий интерес болельщиков к легкой атлетике. В корректировке формата соревнований нуждаются все виды метаний, во многих из них спортсмены приблизились к границе физических возможностей человека. Поэтому и нет мировых рекордов. Надо менять снаряды. Беговых дисциплин очень много, думаю, нужно сократить их количество. К тому же часто велики отрывы лидеров – в этой связи вносятся предложения о снятии с дистанции аутсайдеров после определенного количества кругов. В прекрасном состоянии находятся прыжки, особенно с шестом у женщин, что показывает прямую зависимость перспектив той или иной дисциплины от возможностей установления мирового рекорда. Елена Исинбаева очень много делает для популяризации легкой атлетики, все время оставляя за собой право побить высшее достижение. Мы должны быть благодарны ей за то, что она постоянно прибавляет к рекорду по сантиметру – прыгни Елена сантиметров на 15 выше несколько лет назад, интерес к этой дисциплине был бы потерян вместе с шансами установить мировой рекорд.

Ставшая вице-президентом ВФЛА Татьяна Лебедева заявила, что видит свою миссию в качестве связующего звена между федерацией и спортсменами, а комиссию спорт­сменов ВФЛА – в роли своеобразного проф­союза. Есть потребность в таком органе?

У нас есть прямая связь со спортсменами (в частности, через тренеров), однако считаю, что они должны иметь больше прав предлагать нововведения, которые будут способствовать развитию легкой атлетики исходя из их интересов. Не думаю, что спортсменам нужен профсоюз как таковой, поскольку они на всех уровнях сильно зависят от помощи федерации и до сих пор проблем с представлением их интересов в ВФЛА не было. Я считаю, работа Татьяны Лебедевой на посту вице-президента будет полезна как для самой спортсменки, так и для федерации.

У ВФЛА и спортсменов никогда не было проблем с тем, что подписаны контракты с конкурирующими спонсорами. Например, кто-то из атлетов имеет соглашение с Adidas?

Такие вещи жестко регламентированы. Спортсмены имеют право заключить контракт на участие в коммерческих соревнованиях с другими производителями, однако на главных стартах сезона – Олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы – выступают в форме сборной России. Исключение составляет лишь специальная обувь. Подобные правила предложила IAAF.

Комментируя свою дисквалификацию, Юлия Фоменко заявила, что IAAF и Всемирное антидопинговое агентство (WADA) – закрытые организации, где отсутствует обратная связь со спортсменами. Вы согласны с подобным утверждением?

В данном случае речь идет не об отношениях спортсмена с IAAF, а об отношениях нарушителя антидопинговых правил с IAAF. Регламент предусматривает, что в подобных ситуациях все вопросы решаются спортсменом с национальной федерацией. Именно она проводит расследование и квалифицирует действия атлета. Это четко регламентировано кодексом WADA. Фоменко ведь не сказала, что не получала ответа вообще.

В 2008 году IAAF увеличила срок дисквалификации спортсменов, впервые в карьере сдавших положительные допинг-тесты, с двух до четырех лет, но при этом появились понятия «смягчающие» и «отягчающие» обстоятельства, которые могут сказаться на длительности отлучения от стартов. Как вы думаете, какими в массе своей будут реальные сроки дисквалификации спортсменов?

Думаю, что именно четыре года. IAAF уже принимала решение о четырехлетней дисквалификации, но затем вернулась к двухлетней, после чего резко возросло количество положительных допинг-проб. Между прочим, в правилах IAAF говорилось не конкретно о двух годах дисквалификации, а о «минимум двух годах», однако национальные федерации редко давали больший срок. Двухлетняя дисквалификация – это все же мало.

Вы не видите некоего глубинного противоречия, что в вопросе о применении допинга в спорте существует «презумпция виновности» спортсмена, а в юридической практике в целом – «презумпция невиновности»?

Другие инструменты использовать просто нельзя. Тот факт, что в теле спортсмена найден допинг, достаточен для утверждения того, что эти вещества использовались для улучшения результатов нечестным путем. Думаю, что в данном случае понятие «презумпция виновности» придумано журналистами и атлетами, уличенными в применении запрещенных препаратов. Ведь никто не говорит о «презумпции виновности» тех, кто не сдавал положительных допинг-тестов. Для иллюстрации своей точки зрения приведу пример с водителями, попавшими в ДТП в состоянии алкогольного опьянения. Не доказано, что человек пил, установлено лишь, что в его крови находится алкоголь. Виновник ДТП вполне может сказать: «Я не пил, мне насильно вливал в горло мой коллега». В данном случае сам факт нахождения в состоянии опьянения позволяет наказать виновника гораздо жестче. Если резюмировать, я абсолютно убежден в том, что наличие допинга в теле спортсмена является стопроцентным доказательством его вины. Чаще всего допинг используется не по незнанию, а по убеждению, чтобы улучшить результаты.

Соответствует ли истине информация о том, что IAAF проводит отдельное расследование по поводу участия в нарушении антидопинговых правил, за которое были дисквалифицированы Елена Соболева, Юлия Фоменко, Татьяна Томашова, Светлана Черкасова, Ольга Егорова, Дарья Пищальникова и Гульфия Ханафеева, занимавшихся забором проб антидопинговых офицеров компании International Doping Tests & Management (IDTM)?

Да, такое расследование проводится (или проводилось). Но ВФЛА не может допрашивать этих антидопинговых офицеров, поскольку они не являются сотрудниками не только федерации, но и вообще российской организации. Этим должна заниматься IAAF, которая нанимала на работу сотрудников IDTM, сама эта компания и WADA.

В России принято, что побеждает спорт­смен, на допинге попадается тоже он, а тренер остается как бы в тени. ВФЛА собирается менять эту ситуацию?

Уже меняем. В 2007 году по итогам допингового скандала был отстранен от должности главный тренер сборной России Валерий Куличенко. Я думаю, что наставники, с большой вероятностью, знают, что их воспитанники применяют допинг, и если не будет доказано обратное, они должны нести ответственность за нарушения. Что касается успехов, то до недавнего времени большой перекос был в финансовой мотивации – тренер получал гораздо меньше спортсмена. Сейчас ситуация изменилась – теперь им обоим государство выплачивает одинаковые премии за успехи на чемпионатах мира и Олимпийских играх.

В уходящем году произошли существенные изменения в системе руководства российским спортом – было образовано Министерство спорта, туризма и молодежной политики. Вы почувствовали, что что-то реально поменялось?

ВФЛА строит свою деятельность в тесном взаимодействии с государственными органами управления спортом. Виталий Мутко заверил меня, что легкая атлетика является одним из приоритетов министерства и ресурсное обеспечение нашей деятельности будет на высочайшем уровне. Важно, что отныне места строительства всех спортивных объектов, которые возводятся на средства, выделяемые из федеральной программы развития спорта в Российской Федерации, должны проходить утверждение в федерациях по видам спорта.

Довольны ли вы тем, как устроен механизм государственного финансирования федераций по видам спорта?

Федерации не получают напрямую денег от государства. Они поступают в адрес Центра спортивной подготовки, который занимается расходованием бюджетных средств по планам, составляемым федерацией. Виталий Мутко заявил, что министерство готово перечислять деньги в федерации, и я считаю это верным – такой механизм позволит усилить ответственность за расходование средств. Мы в ВФЛА готовы получать деньги на свой счет и отчитываться, ввести аудит.

Какие задачи на 2009 год, стоящие перед ВФЛА, считаете основными?

Прежде всего – успешное выступление на чемпионате мира в Берлине. Планируем завоевать от четырех до шести золотых медалей и 15–20 наград в целом. Кроме того, приоритетами являются обновление сборной России, поиск талантливой молодежи и спортивных баз. Нам нужна база в среднегорье – в зоне умеренного климата, где могли бы готовиться бегуны на средние и длинные дистанции. До сих пор у нас такой нет: Кисловодск – это не среднегорье, там максимальная высота 800 метров. Настоящее среднегорье начинается на высоте 1700 метров. Будем искать и использовать существующие зарубежные базы.