Игорь Макаров – о «Катюше», велотреке и будущем велоспорта

Итак, «Катюша» выиграла дело в CAS. Ожидали ли вы такого решения? Принято считать, что в Лозанне обычно принимают решение в пользу международных структур, а не команд или спортсменов…
То, что произошло с лицензией «Катюши», было несправедливо и для меня очень обидно. Во-первых, лицензию нам выдали до 2015 года. То есть фактически эту лицензию отозвали. Во-вторых, команда по итогам прошлого сезона заняла второе место, в ее составе выступал лучший гонщик мира (Хоаким Родригес занял первое место в рейтинге UCI. – Прим. БС). Когда подтверждали лицензию, мы прошли все процедуры, включая проверку международной аудиторской компании и Комиссии по этике. Поэтому когда Лицензионная комиссия сообщила об отзыве у «Катюши» разрешения на выступление в гонках Мирового тура, я сначала подумал, что произошла ошибка. Пришлось подавать апелляцию. Мы не просто надеялись на победу в суде, мы все силы бросили на то, чтобы восстановить справедливость.

Какая была обстановка в команде? Родригес даже засобирался уходить…
Никто никуда не хотел уходить, а Хоаким лишь немного погорячился. Я благодарен гонщикам команды, менеджменту, Вячеславу Екимову – генеральному менеджеру команды, трехкратному олимпийскому чемпиону – за то, что все это время они верили в успех.

После того как все разрешилось, у вас не появилось мыслей об усилении команды кем-то из топ-гонщиков?
Я сторонник того, чтобы в профессио­нальных командах была здоровая конкуренция. Мы очень рады тому,что команда вывела Родригеса на вершину мирового рейтинга UCI. Сейчас он помогает российским спортсменам расти. У нас в России такая ситуация сложилась, что есть велогонщики, которые уже исчерпали себя, а молодые на замену еще не подросли. Так что нет ничего зазорного в том, чтобы пригласить несколько легионеров.

Как и где происходят тренировки команды в зависимости от сезона?
У нас создано несколько команд. В каждой есть менеджеры, тренеры, они и принимают решения относительно графика и географии тренировок. Но если говорить о местах тренировочных сборов, то в основном это Италия, Испания, Кипр, Майорка. Важно, чтобы у нас, в стране со сложными климатическими условиями, было как можно больше велодромов и велотреков, отвечающих лучшим мировым стандартам, чтобы имелись возможности проводить тренировки в любое время года.

Говорят, вы планируете баллотироваться на пост президента UCI. Это правда?
Ну что вы! Я уже занимаю столько должнос­тей – и спать же когда-то надо. В насто­ящий момент у меня совершенно другие планы. Два с половиной года назад я был избран президентом Федерации велоспорта России, и это оказалась очень большой нагрузкой. После развала СССР отечественный велоспорт оказался в руинах, и сейчас мы ведем очень серьезную масштабную работу по его восстановлению.

Что нужно сделать, чтобы возродить былую славу?
Когда я пришел на пост президента федерации, сразу сказал, что велоспорт надо поднимать системно. Поэтому перед Лондоном-2012 у нас случился традиционный русский аврал, а уже к Рио-де-Жанейро мы готовимся планомерно. Сейчас нужно создавать спортивные школы, строить треки. В стране нет ни одного трекового велодрома, который соответствовал бы олимпийским стандартам. Те, что есть в Санкт-Петербурге и Москве, не подходят. Я рад, что и президент страны, и правительство приняли программу развития и строительства велодромов. В прошлом году в Мордовии был построен велодром для BMX, а после Олимпиады в Сочи одна из ледовых арен должна быть перестроена в велодром. В Сочи мы вообще планируем создать базу для сборной.

Как вам результат российской сборной на чемпионате мира на треке в Минске? Три награды – это шаг вперед?
Возможно, я максималист, но велоспорт – это такой вид, где не работает подход «сегодня захотел, а завтра получилось». Нужно время. Да, последние два-три года мы серьезно занимались реформой велосипедного спорта в России, но этого мало. Хорошо, что хотя бы остановилось падение, начался рост, появился фундамент, на котором можно строить в систему.

Создается впечатление, что какой-то системы нет и в UCI. Сейчас звучит много критики в адрес главы федерации Пэта Маккуэйда, то и дело вспыхивают скандалы. Осознаете, что нужен кто-то, кто наведет порядок?
Как я уже сказал, сам я никогда не пойду на пост президента UCI, однако советы давать могу. Нужно проводить реформу, ведь Руководящий комитет UCI застрял в прошлом веке. На собраниях мы обсуждаем что угодно – какое сиденье должно быть у велосипеда, сколько надо иметь спиц, это же несерьезно. Необходимо распределить полномочия и понимать, кто за что отвечает. Приведу пример: я, член Руководящего комитета, не знаю пофамильно, кто входит в Лицензионную комиссию, мне не говорят! Потом узнал, что там четыре швейцарских гражданина, которые никогда не были велогонщиками, зато принимают важные и судьбоносные решения и никак их не объясняют.

В последнее время допинг для велоспорта – огромная беда. Такие серьезные нагрузки для спортсменов, как трехнедельный Tour de France, давно подталкивают их к применению допинга. Как вы видите будущее борьбы против допинга в таких условиях?
Я отвечу, как спортсмен, который в прошлом из 365 дней в году 340–345 проводил на велосипеде. Это действительно нелегко выдержать. И в других видах непросто, но именно из велоспорта сделали козла отпущения. Если спортсмен из другой дисциплины попадется на допинге – это не будет так растиражировано в прессе, как если бы поймали велосипедиста. Но вы правы, наш спорт действительно один из тяжелейших, и что-то нужно делать с этой каторгой. Предложил бы UCI установить предел для многодневок, запретить нагружать спортсменов сверх меры.

Планируется ли провести в России этап Pro tour? Когда это станет возможным?
Мы очень хотим после Олимпиады в Сочи сделать Тур России. Отправили запрос в UCI, но там нам предложили выкупить лицензию за 7 миллионов евро у какой-то частной компании. Причем эта сумма не включает организацию гонки, а только лицензионные выплаты. Мы давно готовы к проведению гонки, оргкомитет создан, руководство страны и губернаторы на местах поддерживают, из бюджета деньги выделяются, и спонсоры готовы финансировать… Но почему мы должны платить огромную сумму посторонней организации – непонятно. Если гонка все же состоится, то она обязательно должна пройти в Сочи, Санкт-Петербурге и Москве. Дороги уже строятся.

Также мы очень хотим провести чемпионат мира по шоссе в России. Есть великолепная трасса в Крылатском, где проходили соревнования Олимпиады-1980. К сожалению, наши погодные условия и перепады температур немного испортили ее, необходима реставрация. На сегодняшний день трасса находится в аренде у какой-то частной компании, там проводятся тест-драйвы автомобилей, что также усложняет работу на данном участке. В любом случае раньше 2017 года чемпионат мы не получим.

Ваши планы весьма глобальны. Сколько медалей планируете выиграть в Рио-де-Жанейро?
Я за то, чтобы мечты сбывались и медалей было как можно больше. Пока загадывать рано, а обещать могу только одно: выступим лучше, чем в Лондоне.

Как вы смотрите на то, что UCI предложил увеличить количество олимпийских дисциплин в велоспорте?
Велосипедный спорт – это 18 комплектов олимпийских медалей. Это достаточно зрелищный вид: чем больше будет дистанций, тем интереснее.

Среди этих 18 комплектов есть и маунтинбайк, и BMX. Как они развиваются в нашей стране?
В России эти виды появились совсем недавно, еще нет традиций. Но мы развиваем и эти направления, благо они не требуют больших денежных вливаний. Внесли их в график финансирования, пригласили в том числе и очень неплохих зарубежных тренеров.

Досье / Игорь Макаров
Родился 5 апреля 1962 года в Ашхабаде
Мастер спорта международного класса по велоспорту
Владелец газоторговой компании «Итера»
Президент Федерации велосипедного спорта России
Член руководящего комитета UCI