Великий перелом

Каким бы парадоксальным ни казалось такое утверждение, но в 80-е годы ХХ столетия олимпийское движение действительно было спасено от гибели объединенными усилиями главных и непримиримых соперников в холодной войне – СССР и США. Правда, выражение «объединенные усилия» в данном случае весьма условно: разумеется, ни по ту, ни по другую сторону «железного занавеса» никто и не думал о совместных действиях на благо мирового спортивного сообщества. Более того, острое соперничество велось на всех уровнях и всеми доступными способами, включая политические. Тем не менее факт остается фактом: не приди вовремя на помощь Советский Союз и Соединенные Штаты, Олимпийские игры, возможно, не дожили бы до третьего тысячелетия, а если бы и дожили, то совсем не в том виде, в каком мы знаем и любим их сегодня.

Победа со второй попытки

В 1970-е годы олимпийское движение, прямо скажем, дышало на ладан. Постоянно разрастающиеся Игры становились для организаторов все более тяжким бременем, и чувство глубокого морального удовлетворения, получаемое благодаря возможности пригласить к себе гостей со всего света, уже не могло компенсировать огромные финансовые потери. От Олимпиады к Олимпиаде убытки хозяев росли в пугающей прогрессии, и включиться в предвыборную гонку можно было лишь под влиянием неуемных великодержавных амбиций, коих, впрочем, было в то время более чем достаточно.

Москва впервые заявила о своих претензиях на звание олимпийской столицы еще в 1970 году. В числе ее конкурентов был и Лос-Анджелес, однако выиграл конкурс Монреаль. По всей видимости, МОК вознаградил канадцев за упорство, с которым они боролись за право быть местом проведения Игр, трижды выставляя свою кандидатуру – на Олимпиады 1940, 1956 и 1972 годов.

В 1974-м, к моменту очередных выборов на 75-й сессии МОК в Вене, в претендентах остались только Москва и Лос-Анджелес. Не исключено, что решение в пользу Москвы было принято под впечатлением от трагедии, произошедшей на Олимпиаде-72 в Мюнхене, когда террористическая атака на команду Израиля унесла несколько жизней. В МОК, должно быть, полагали, что такое ни за что не повторится в сердце социалистического лагеря.

А после того как были обнародованы печальные экономические итоги Монреаля-76, и Лос-Анджелес, надо думать, вздохнул с облегчением, порадовавшись поражению. Еще бы, убытки северных соседей оказались просто невероятными – почти полтора миллиарда долларов (причем не канадских). Кстати, жители Монреаля расплачивались за те Игры до самого недавнего времени: чтобы хоть как-то залатать дыры в бюджете, власти на тридцать лет ввели дополнительный налог на сигареты.

Олимпийская пятилетка

Но в Советском Союзе финансовая сторона вопроса никого не беспокоила – щедро платить за достижение высоких политических целей власти привыкли давно. Расходы на организацию Игр были включены в очередной пятилетний план и оказались на его фоне практически незаметными – всего-то 0,1 процента бюджета огромного государства, раскинувшегося на одной шестой части суши.
Денег хватало и на то, чтобы за свой счет привезти ряд делегаций из развивающихся стран, которые никогда не смогли бы собственными силами снарядить олимпийцев в далекое путешествие. На этот шаг пришлось пойти во имя того, чтобы представительство не оказалось неприлично малым из-за бойкота, инициированного США и поддержанного большинством их союзников. Поводом для бойкота стало вторжение советских войск в Афганистан в декабре 1979 года.

В общей сложности 65 стран отклонили приглашение организаторов Игр, из них примерно 45–50 – из-за бойкота. Правда, некоторые (в частности Великобритания, Австралия и Австрия), официально поддержав инициативу США, при этом не запрещали своим спортсменам по собственной инициативе участвовать в состязаниях. В результате в Москву приехали представители 80 государств – это был хоть и низший показатель с 1956 года, но все-таки весьма достойный в той ситуации.

Проще простого было в тогдашних условиях решить и такую насущную проблему, как транспортная: на время Олимпиады в столицу был запрещен въезд иногородних машин, а всех школьников в обязательном порядке вывезли на лето за пределы города.

Организация Игр принесла стране немало хорошего. К примеру, впервые была введена практика окончательной доработки строительных объектов на местах. Прежде о таком даже не помышляли – вспомним мультипликационный пролог к любимому фильму «Ирония судьбы», наглядно показывавший, сколько согласований и утверждений нужно было провести, чтобы приступить к работам. Но жесткие сроки олимпийского строительства не позволяли тратить на это время, и ответственность за завершение объектов возлагалась непосредственно на исполнителей. То был истинный прорыв.

Такой же прорыв случился и в продовольственной сфере: советские граждане впервые смогли вкусить плоды «загнивающего Запада». Фанта и пепси-кола, финский сервелат, невиданные прежде сырные и колбасные нарезки в вакуумной упаковке, малюсенькие треугольные пакетики сливок с прилагавшимися к ним индивидуальными соломками – все эти чудесные заморские штучки усиливали тогда предвкушение приближающегося праздника.

О, спорт, ты – спорт

И праздник состоялся. Настоящий спортивный праздник. Конечно, все понимали, что рекордные медальные показатели советских спортсменов (195 наград, из них 80 золотых) были обусловлены отсутствием многих главных конкурентов. Более того, чувствительнейшими ударами по самолюбию стали поражения в футбольном и баскетбольном турнирах. Особенно в баскетбольном, ведь в отсутствие американцев победа, казалось бы, сама плыла в руки (как известно, именно советская сборная была единственной, сумевшей на Играх 1972 года нарушить гегемонию баскетболистов США).

Да, во многих видах олимпийской программы состязания оставляли горький привкус второразрядности. Но далеко не во всех. Так, например, отсутствие американских пловцов никоим образом не принизило победу Владимира Сальникова на дистанции 1500 метров – он стал первым, кому удалось преодолеть рубеж в 15 минут. Всего же он завоевал тогда три золотые медали, которые обрели еще большую ценность восемь лет спустя в Сеуле, когда Сальников вновь стал олимпийским чемпионом на самой длинной дистанции, подтвердив, что является действительно великим мастером. Бойкот бойкотом, а победу на Играх в Москве праздновал и вправду достойнейший из достойных.

Украшением Олимпиады-80 стало и эпическое противостояние двоих выдающихся английских специалистов в беге на средние дистанции – Себастьяна Коу и Стива Оветта. Они не могли упустить шанс продолжить свое знаменитое соперничество на высшем уровне и приехали в Москву. На 800-метровке Оветт пришел первым, Коу – вторым. А через шесть дней Себастьян (ныне – лорд Коу, глава оргкомитета Олимпиады-2012) взял реванш, выиграв забег на 1500 метров, где Стив оказался только третьим.

Австрийская наездница Элизабет Тойрер тоже решила приехать в Москву по собственной инициативе, но как проделать путешествие вместе с партнером по команде – жеребцом Моншери? Помог друг, известный автогонщик Ники Лауда: Элизабет и Моншери прибыли в Москву на его маленьком частном самолете, а несколькими днями позже отправились домой с золотой медалью.

Столь же неожиданной оказалась дорога к олимпийской вершине для женской сборной Зимбабве по хоккею на траве. Состязания команд прекрасной половины человечества были впервые включены в олимпийскую программу, но из-за существенно поредевших рядов участников турнир мог сорваться. Зимбабвийки получили приглашение лишь за пять недель до начала Игр, за несколько дней сколотили команду и без промедления ринулись в Москву – как оказалось впоследствии, эта поспешность была не напрасной, так как увенчалась триумфом. Для московской же публики их выступление носило полезный просветительский характер: готовясь встречать на поле африканскую команду, все ожидали увидеть темнокожих хоккеисток, однако на поверку зимбабвийские спортсменки оказались вполне европейской внешности. Тут-то советские болельщики и сообразили, что лишь за несколько месяцев до этого бывшая британская колония перестала именоваться Родезией, так что ее хоккейная команда была полностью составлена из девушек английского происхождения. После этого геополитического «открытия» победа сборной Зимбабве уже не казалась такой сенсационной.

Ярчайшие воспоминания оставили выступления британского десятиборца Дэйли Томпсона, кубинского боксера Теофило Стивенсона и многих других выдающихся атлетов того времени. Вероятно, здесь в качестве заключающей ударной фразы требуется оптимистический тезис о том, что спорт всегда берет свое, какие бы политические интриги вокруг него ни плелись. Но постараемся избежать штампов. Тем более что уже пора, раскрыв роль СССР в спасении мирового олимпийского движения, обратиться и к роли США в этом благом начинании.

Даешь маркетинг

В то время как Москва рукоплескала своим героям, Лос-Анджелес готовился к следующей Олимпиаде. Право на проведение Игр-84 он получил на безальтернативной основе, так как после фиаско Монреаля никому не хотелось искать проблем на свою голову. Может быть, и американцы предпочли бы отказаться от такой обузы, но деваться им было некуда. Да и политический аспект трудно было сбросить со счетов – ведь надо же было все-таки дать достойный ответ ненавистному СССР. Так что внутренне Лос-Анджелес, должно быть, готовился к большим финансовым жертвам.

Жертв, однако, не потребовалось – опять-таки благодаря Москве. Именно здесь прошли приуроченные к Олимпиаде выборы нового президента МОК, которым стал большой друг Советского Союза испанский маркиз Хуан Антонио Самаранч, в течение некоторого времени – посол Испании в СССР.

На рубеже тысячелетий немецкий журнал Sportintern провел опрос 70 авторитетных специалистов, попросив их определить самую выдающуюся личность ХХ века в спорте, и 68 экспертов назвали Самаранча. С его приходом на пост президента МОК в истории олимпийского движения началась новая эра. Рецепт спасения, предложенный этим выдающимся антикризисным менеджером, оказался до смешного прост – коммерциализация. Пора было покончить с архаичным принципом любительства, и так уже трещавшим по швам. Спонсорство, реклама, продажа коммерческих прав – вот на чем отныне будет основан успех Олимпиад. Одним словом, даешь маркетинг.

И тут уж надо признать: никто лучше американцев с претворением в жизнь провозглашенного Самаранчем принципа справиться бы не смог. Игры в Лос-Анджелесе стали первыми, проведенными на деньги частных инвесторов. И первыми, принесшими организаторам прибыль. Да еще какую. Почти четверть миллиарда долларов – неслыханная по тем временам сумма.

Делались эти деньги абсолютно на всем. Олимпийская символика появлялась на бутылках с газировкой, шоколадных батончиках, обертках «бигмаков». Игры сразу же обзавелись всевозможными спонсорами – генеральными, титульными и обычными – официальными поставщиками и партнерами. Даже эстафета олимпийского огня была распродана по цене 3500 долларов за километр.

Последний ход до глубины души возмутил греков: «Святынями не торгуют!» На это Пол Юберрот, мозг маркетинговых операций оргкомитета Игр, лишь усмехнулся: «Если греки не захотят давать нам олимпийский огонь – тем лучше. Мы зажжем его в Диснейленде от “зипповской” зажигалки». Столь решительных мер не потребовалось, греки огонь дали. Наверное, просто не могли не дать, ведь настали другие времена.

Советский Союз вернул Америке «должок», бойкотировав Игры-84. Бойкот, понятно, был более жестким (ни одна из соцстран не разрешала своим спортсменам никаких самостоятельных поездок в Лос-Анджелес), но не столь массовым, и та Олимпиада стала самой представительной в истории – в ней участвовали посланцы 140 государств. Американские атлеты установили новый рекорд по количеству золотых наград – 83, но вот по валу не сумели перекрыть советский показатель 1980 года – лишь 174. Зато Себастьян Коу остался верен себе: победив в забеге на 1500 метров, он стал первым олимпийцем, завоевавшим две золотые медали в этом виде программы. И своеобразной связующей нитью двух весьма специфических Олимпиад – тех самых Олимпиад, которые спасли, как мы уже знаем, олимпийское движение от медленной, но верной смерти.

Покойся с миром, любитель

Коммерциализация Игр немедленно положила конец любительству – главному принципу, провозглашенному отцом современных Олимпиад бароном Пьером де Кубертеном. Кто-то был склонен видеть в этом предательство высоких идеалов, кто-то, не столь патетически настроенный, – лишь примету времени. В конце концов, у каждой эпохи свои ориентиры.

Зато сегодня Олимпийские игры – самое выдающееся спортивное соревнование, провести которое мечтают все. Понятно, что далеко не в последнюю очередь это связано с надеждами на финансовую прибыль, извлекать которую всех научил Лос-Анджелес-84. Что ж, можно сколько угодно утверждать, что спорт должен быть вне политики, но поставить его вне экономики чрезвычайно трудно. Финансовая поддержка еще никому не мешала, о чем, кстати, говорил в свое время великий менеджер Самаранч: «Лишних денег не бывает. Важно, чтобы деньги, полученные за спорт, шли на его же благо».

Однако жизнь учит нас, что там, где деньги, не всегда торжествуют благие помыслы и намерения. Подтверждение тому – недавние скандалы и разоблачения вокруг подкупа членов МОК во время голосований по олимпийским кандидатурам. Долгое разбирательство и наказание виновных как раз и отметили окончание эпохи Самаранча в качестве президента организации, которую он сделал самой богатой и влиятельной в мире. Но кто поручится, что подобные скандалы не будут повторяться впредь?

И пусть принцип любительства канул в Лету, но те аргументы, которые приводил барон де Кубертен в его поддержку, опровергнуть, пожалуй, не удастся никогда: «Одним людям любой ценой захочется встать у власти, другим – воспользоваться случаем для достижения каких-либо благ. Такова природа человека!» Как говорится, ни прибавить, ни убавить.