Мамаево кокорище: Как прошел суд по делу скандальных футболистов

Сомнений в том, что дело будет отправлено в суд, практически не было. Это подтверждают цифры из открытых источников: в России процент оправдательных приговоров ничтожно мал – около 0,5. Изменение меры пресечения – главное, на что в течение шести месяцев рассчитывали Кокорин с Мамаевым. И такая надежда была.

• Потерпевшие – Денис Пак, Сергей Гайсин, Виталий Соловчук – не возражали изменить меру пресечения на залог (сторона Кокорина предлагала 10,4 млн рублей, Мамаева – 6 млн) или домашний арест. Кроме того, оба готовы возместить моральный и физический ущерб.

• Защита настаивала, что после окончания расследования футболисты не могут повлиять на суд и свидетелей (загранпаспорта сданы, ни одного сообщения об оказываемом давлении или поступивших угрозах со стороны потерпевших не поступало).

• Адвокаты на каждом заседании обращали внимание, что у Мамаева и Кокорина находятся на иждивении дети, жены и родители. Футбол – их единственный источник дохода, поэтому надо поскорее вернуться на поле. У Кокорина срок контракта истечет летом, у Мамаева – в декабре.

• Тысячу раз адвокаты Кокорина пугали: здоровье футболиста в СИЗО под угрозой. Год назад он порвал крестообразные связки колена, сделал операцию в Италии, но до конца не восстановился. Специалисты из «Зенита», РФС и итальянской клиники настаивают: игроку нужен специальный режим с применением определенных препаратов. «И форма этого восстановления должна быть активной, что невозможно в стенах СИЗО. В худшем случае ему грозит замена сустава и инвалидность», – бил тревогу адвокат Кокорина Андрей Ромашов.

• Защита ссылалась даже на выступление Владимира Путина на расширенной коллегии прокуратуры: там он обратил внимание, что «пора уменьшать количество репрессивных мер, связанных с избыточным содержанием под стражей».

Но, как и всегда в этом деле (арест продлевали трижды), прислушались к обвинению – подсудимые пробудут в СИЗО до 25 сентября. Аргументы: Мамаев и Кокорин опасны для общества и могут оказывать давление на свидетелей и пострадавших.

Кстати, у общества, наоборот, отношение к происходящему менялось – от тотального осуждения до почти всеобщего сочувствия. Многие, даже очень далекие от юриспруденции люди, не без раздражения отмечают: дело это (особенно при наличии десятка-другого видеодоказательств) пустяковое и решаемое в кратчайшие сроки. Даже несмотря на 45 заявленных свидетелей и 25 томов (по 250 страниц каждый), которые насобирали аж 18 следователей.

7 октября, за день до случившегося, в Питере играли клубы подсудимых – «Зенит» и «Краснодар». После матча Кокорин и Мамаев решили вместе поехать в Москву на «Сапсане» – отдохнуть, отметить 10-летие дружбы. «То, что мы разнесли вагон, как писали СМИ, – клевета», – сказал в суде Мамаев. Доехали, с его слов, спокойно. На вокзале их встретил Кирилл, младший брат Кокорина, вскоре появились Александр Протасовицкий, Геннадий Куропаткин, водитель и друг Кокорина-старшего, и общий знакомый Карен Григорян. Ребята прыгнули в тачку и поехали кутить. Сначала в клуб Secret Room, где «оставили 250 тысяч рублей как депозит», затем переместились в хорошо им знакомый «Эгоист», там к мужчинам присоединились четыре девушки. Компания выпивала (в основном виски) и веселилась. В семь утра она в полном составе потянулась на выход. Несколько человек общались между собой, девушки искали такси. В этот момент все началось.

«Открылась задняя дверь моего Mercedes. В машину присела незнакомая девушка. Она спросила, таксист ли я, и сказала, что ей холодно. Я попросил покинуть автомобиль, но она хотела остаться погреться. Я вежливо и культурно повторил свою просьбу. Через какое-то время молодой человек открыл дверь и за руку вывел ее из машины. Я завел авто и хотел уезжать. В это время рядом с машиной разбился стеклянный предмет, и осколки полетели в автомобиль. Вылез посмотреть, не повреждено ли чего. На меня шли Мамаев, Кокорин и Протасовицкий. Я спросил, кто кинул стакан, Кокорин сказал, что это он. Начались угрозы и оскорбления. Ребята спросили, почему я назвал кого-то из них петухом, но я не понимал, о чем речь. Старался уладить конфликт. Не понимал, почему они агрессивно настроены», – рассказал о начале потасовки Виталий Соловчук, водитель телеведущей Первого канала Ольги Ушаковой. Он привез ее на утренний эфир около шести утра и искал место, где припарковать автомобиль. И с точкой не угадал… Через несколько часов после избиения врачи диагностировали у него перелом носа, сотрясение мозга, многочисленные кровоподтеки и разрыв передней крестообразной связки. Соловчук четыре дня пролежал в Боткинской больнице.

Инцидент попал на камеры видеонаблюдения. Видео разлетелось во всей стране, в суде оно тоже исследовалось. По словам Соловчука, нос ему сломал Мамаев – ударом ногой с размаха. Да и вообще – били его всей толпой. Много раз повторял, что всячески «пытался убрать конфликт», а Мамаева в самом начале не атаковал, а просто оттолкнул.

Интересно, что запись с видеорегистратора из машины начинается уже после разговора Соловчука с девушкой. В то же время свидетели Бобкова, Куропаткин и Григорян уверенно заявили в ходе допроса: водитель назвал футболистов «петухами», это оскорбление и спровоцировало конфликт. Реакцию подсудимых и их друзей прекрасно слышно на видеозаписях, которые ранее не публиковались в СМИ. Ниже – самый огненный эпизод с регистратора Mercedes Соловчука.

Позже участникам процесса и слушателям показали запись инцидента с другого ракурса. Сюжет – коротко: Мамаев открывает дверь Mercedes, ногами разбивает изнутри все что можно, обходит машину и делает то же самое. В какой-то момент Соловчук падает на асфальт, но его поднимают: Протасовицкий держит водителя за затылок, а Мамаев бьет еще раз.

Девушка, севшая в машину Соловчука, – Александра Поздняковиене, гражданка Литвы, не явившаяся на допрос. Якобы из-за нее Алана Мамаева хотела развестись с мужем. Сам футболист рассказал о начале конфликта с ее участием так: «Я подошел и сказал Саше, что это не наша машина, забрал ее оттуда. По дороге она ругалась. Я спросил, что случилось. Она сказала, что водитель обозвал нас “петухами”», – вспомнил Мамаев в суде, добавив, что если бы Поздняковиене не сообщила ему об этом, драки бы не было.

«Намерения применять физическую силу у меня тоже не было, – прокомментировал конфликт Кокорин (все свидетели утверждают, что он не дрался, а лишь разнимал). – Соловчук ударил Пашу снизу, он попытался ударить в ответ, но не попал. Я удерживал Мамаева, потому что не хотел, чтобы так произошло. В нашей жизни много оскорблений. Но на тот момент мне было не все равно», – сказал футболист «Зенита», ему не понравилось, что в ответ на вопрос, почему его назвали «петухом», Соловчук ответил, что он «вправе так высказываться».

«Ситуация вспыхнула, как спичка. Мы хотели поесть, а не выяснять с кем-то отношения. Если бы Соловчук объяснил, почему так сказал, или бы извинился, признав, что это было недоразумение, то мы бы просто развернулись и ушли. Но нет: он подтвердил, что это его личное мнение», – уверяет Мамаев, для которого слово «петух» – «оскорбление мужского достоинства». Его поддержал Кирилл Кокорин: «Петух – это мужчина, которого унизили в сексуальном плане без его согласия. А я чувствительно отношусь к таким моментам, а тут еще брата оскорбили», – сказал он.

Тем не менее Мамаев и Кокорин-младший извинились перед Соловчуком во время его допроса. Павел – «за легкий вред здоровью». Он сказал, что раскаивается и «готов возместить итоговую компенсацию»: Соловчук признался, что на лечение в американской клинике потратил около 400 тыс. рублей личных средств, а деньги на открытом специально для него счете (там лежит 500 тыс. от Мамаева) он не использовал. В общем, искренние, как показалось, извинения футболиста водителя не тронули: когда говорил Павел, Соловчук демонстративно отвернулся и смотрел на своего адвоката.

Тем октябрьским утром директор Минпромторга Денис Пак пришел в «Кофеманию» на встречу с коллегой Сергеем Гайсиным. Напротив него сидела компания уже «разогретых» ребят, которая пила алкоголь, вела себя «по-хамски и неуважительно». Пак попросил пересадить его за другой столик, но ему отказали – заведение было заполнено.

«Затем я услышал смех, выкрики Gangnam Style (очень популярная песня южнокорейского исполнителя PSY. – Прим. БС) и что-то про ноутбук. Как видите, я азиатской внешности: спросил, ко мне ли обращаются. Они ответили, что да. Первый подошел Кирилл Кокорин, начал нецензурно выражаться», – рассказал Пак. В суде он выступил очень уверенно, четко дав понять: на мировую обидчики могут не рассчитывать. Все стало ясно после следующей реплики: «Александр Кокорин взял стул и, целясь в голову, желая нанести максимальный вред жизни и здоровью, нанес удар, который пришелся как по руке, так и по голове».

Пак затруднился назвать точное количество ударов, которое ему нанесли, но отметил, что это продолжалось несколько минут под крики «езжай в свой Китай» и «мы тебя убьем». «Кокорин-старший повернулся ко мне и агрессивно сказал, что я китаец», – заявил Пак, у которого зафиксировали закрытую черепно-мозговую травму, ушибы конечностей, синяки и скол эмали передних зубов. По показаниям эксперта, Пак лечился после инцидента 22 дня.

Атаковали и появившегося в разгар конфликта Гайсина, который пытался защитить Пака. «Я отвлекся, и в этот момент произошел удар. Нанес его Мамаев, сложно сказать – кулаком или нет. Я получил в подбородок, еще очки помялись. Потом Протасовицкий провел на мне удушающий прием», – рассказал Гайсин, будто описывая спарринг в зале для MMA.

Также Пак уничтожил аргумент защиты о якобы случившемся примирении с Кокориным сразу после конфликта в кафе, а еще сообщил: «Они сказали: тебе еще повезло, что ты остался жив. Компания несколько раз произнесла эту фразу». Вопрос о наказании обидчиков Пак оставил на усмотрение судьи.

Когда слово предоставили Александру Кокорину, он принес извинения, выразив желание «помириться, если есть такая возможность, и загладить свою вину материально». «Никакого вопроса не прозвучало», – спокойно ответил на просьбу футболиста пострадавший Пак. Защита провела атаку вторым темпом: сказали, что родители футболиста приезжали к чиновнику на работу с целью урегулировать конфликт, но тот их не принял. Ни судья, ни чиновник, ни его адвокат на реплику не отреагировали.

Мамаев в «Кофемании» «лежал в полусонном состоянии на скамейке»: Пака он увидел только после всех событий. Сравнений и оскорблений в его адрес не слышал, удара стулом не видел.

Кокорин-старший – и видел, и слышал, и бил: «Пака заметил, только когда Протасовицкий перед ним извинялся. Кто-то вскользь сказал, что он похож на певца PSY. У Кирилла начался с ним диалог. Когда я уже двигался в сторону выхода, услышал слово-оскорбление. Взял стул и хотел подсесть поговорить. Пак повторил оскорбление в мой адрес, после чего я машинально ударил, никуда не целясь. Это секундный момент, эмоциональный. Я попал по его руке и спине. Кирилл ударил ладонью по щеке», – сказал футболист.

Протасовицкий заметил Пака, когда пересекся с ним взглядами. Чиновник спросил, в его ли адрес компания отпускает шутки про Gangnam Style. «Я понял, что человек с азиатской внешностью может принять это на свой счет. Извинился и сказал, что это просто шутка. В ответ услышал оскорбление. Мои извинения его не устроили», – выложил свою версию друг футболистов.

«Пак назвал нас неприличным словом на “у”. После брата я дал ему пощечину. Сила удара? Четыре из десяти. Больше я ударов не наносил», – описал свои действия Кокорин-младший.

Адвокаты, в свою очередь, уличили Пака и Гайсина во лжи. Они повторно исследовали видео из «Кофемании», которое выложили полностью в интернете. Главный аргумент защиты – потерпевший Пак ни разу не взялся за голову. «А если вспомнить допрос Гайсина, он говорил, что Пак постоянно держался за голову… Пожалуйста, вот вам сила удара. Все абсолютно спокойно себя ведут, никаких признаков сотрясения мозга нет. Врали ли они в суде? Получается, да», – заявил Андрей Ромашов журналистам.

Все подсудимые категорически отвергают предварительный сговор. Выкупить видеозапись с камер (в СМИ гуляла цифра 5 млн) компания никому не предлагала. Тех, кто снимал потасовку, настойчиво просили удалить запись. Очень переживающий за имидж брата-футболиста Кирилл Кокорин работал по скрипту: «Ты снимал?» – «Нет», – «Поклянись!» – «Клянусь». Говорит, работало.

В конце своего выступления Александр Кокорин еще раз сказал, что примирился с Паком – словесно и рукопожатием. «Он попросил прощения за свои действия, сказал, что не думал о таких последствиях. Я извинился за удар. После инцидента мы вышли через запасный выход и уехали спать, – сказал футболист. – Если брать всю ночь, было много факторов, почему все случилось так, как случилось. Меня на конфликт спровоцировал Пак. Я был эмоционально заведен. Соловчука я не трогал, он трижды менял свои показания. С Паком пытался связаться вечером 8 октября, написал ему смс, но он не ответил. Соловчука искали по больницам. У меня мыслей не было, что нам что-то могут приписать. Я просто хотел примириться…»