Из спонсоров в президенты

Триатлон получил олимпийский статус в 1995 году, а в 2000-м в России уже была спортсменка мирового уровня. Откуда атлеты приходят в ваш вид спорта?

Чемпионаты мира по триатлону проводятся с 1989 года, европейские первенства – с 1987-го. И все это время российские атлеты регулярно принимали в них участие. Хотя развивалась наша дисциплина отнюдь не в спортивных школах, а в клубах. Я сам создал такую структуру – спортклуб «АнКор» (Анатолий Коробов), который был одним из сильнейших в России, но просуществовал всего пару лет. А родоначальником отечественного триатлона можно считать Валерия Сысоева. Будучи председателем ЦС «Динамо», он инициировал развитие этого спорта в СССР. Именно его ведомство провело первые всесоюзные соревнования по триатлону.

Спортсмены же приходят в наш вид из разных дисциплин. Так, лидер сборной России Игорь Сысоев – из плавания, кто-то – из современного пятиборья и легкой атлетики. Кстати, опыт показывает, что если в велоспорте или беге можно достичь существенного прогресса, то в плавании – почти нет. Если человек не занимался им в детстве, больших результатов он попросту не добьется.

Я мечтаю о том, чтобы создать полноценную школу триатлона и с детских лет целенаправленно готовить именно триатлетов. Особенность этого вида состоит в том, что в каждой его дисциплине (плавание, велогонка и бег) существует своя специфическая биомеханика и биоэнергетика и нужны комплексные методические подходы.

Зимний и летний триатлон – это два разных вида спорта?

Есть спортсмены, выступающие в обеих дисциплинах, но в целом это разные виды. Гоночный велосипед и маунтинбайк имеют принципиальные различия – прежде всего из-за разной посадки атлета, не говоря уже о лыжных гонках и плавании. Я надеюсь, что в обозримом будущем зимний триатлон будет включен в программу Игр. Если это произойдет, наш вид станет единственным, представленным и на летних, и на зимних Олимпиадах.

Вы ожидаете тогда увеличения финансирования?

По логике, да. Но сейчас все-таки нужно говорить о летнем триатлоне. У нас был совсем тяжелый период: сделав вывод, что в 2004 году в Афинах команда выступила неудачно, в 2005-м нам выделили всего 35 тысяч долларов на подготовку резерва, а на элитных спортсменов – ни рубля. Лишь в 2008-м нам обеспечили приемлемое финансирование.

Отбор на Олимпиаду происходит по итогам выступлений на этапах Кубка мира. Из 12–13 этапов в зачет идут шесть лучших гонок. Стабильно занимать высокие места на всех квалификационных соревнованиях – задача крайне сложная. Поэтому для достижения высокого места в рейтинге стартовать желательно на девяти-десяти этапах Кубка мира, а для этого требуются совсем иные суммы для развития.

Лидер сборной Игорь Сысоев не раз говорил, что в России «полулюбительская» система подготовки спортсменов, а годовой бюджет вашей федерации составляет 150 тысяч долларов. Это так?

Игорь Сысоев много чего всем наговорил. Росспорт (а сейчас Минспорттуризма) и Центр спортивной подготовки сборных команд России сделали для нас в 2008 году очень многое. Однако на Олимпиаде в Пекине мы не сработали сами: федерация и лично я, тренеры и спортсмены. Но я считаю, Игорь Сысоев выступил достойно, заняв 9-е место и опередив многих титулованных атлетов, которым пророчили олимпийский подиум.

Если наша система «полулюбительская», то почему мы регулярно завоевываем медали на международных соревнованиях? Да и сам Игорь на чемпионате мира-2004 был 5-м, в 2008 году – 7-м. Это лучшие достижения для российских атлетов. В триатлоне не может быть быстрых результатов – чтобы подготовить элитного спортсмена, требуется от 4 до 6 лет. Как правило, здесь побеждают опытные атлеты, ведь надо не только справляться с психологическим стрессом, но и грамотно раскладывать свои силы на все сегменты триатлона, обладать техническим мастерством и тактической мудростью.

А отличается ли сама система подготовки российских и западных триатлонистов?

Практически все зарубежные спортсмены работают или учатся, а триатлоном зани­маются в свободное время. Российские же спортсмены – профессионалы. С другой стороны, если в Англии триатлоном занимаются около 50 тысяч человек, то у нас четыре тысячи, в чемпионате России в общей сложности участвуют 250–280 человек, а в европейских странах – тысячи. Популяризировать триатлон в России можно только через победы на Олимпийских играх и чемпионатах мира, а также привлекая к нему детей, создавая хорошие условия для тренировок и проведения соревнований. Однако из-за ограниченного финансирования сегодня все завязано на сборную, и получается порочный круг: будет олимпийский чемпион – появится финансирование, а чтобы подготовить чемпиона, нужны соответствующие условия. В результате нам говорят: извините, но у нас есть более медалеемкие виды спорта.

Есть ли у Игоря Сысоева и других элитных спорт­сменов личные спонсоры?

По сути, нет. Кому-то дадут велосипед или гидрокостюм, но подготовку никто не финансирует. По крайней мере, я о подобном не знаю, а спонсорские соглашения должны утверждаться Федерацией триатлона и Центром спортивной подготовки сборных команд России. В принципе на этапах Кубка мира спортсменам выплачивают хорошие призовые – до недавнего времени победитель получал 12 тысяч долларов, а на первенстве планеты – еще больше. Не так давно у Международной федерации триатлона появился новый спонсор – Dextro Energy, так что суммы вознаграждения скоро должны возрасти.

Соревнования серии Ironman имеют отношение к Федерации триатлона России?

Конечно, но в нашей стране такую программу могут выполнить всего полтора десятка человека в год. Федерация никак не финансирует их выступления – нам просто не до этого, мы испытываем трудности даже с олимпийской дисциплиной.

Вы сказали, что в России триатлоном занимаются около четырех тысяч человек. Сколько среди них профессионалов?

Профессионалов – около полутора тысяч человек, а на ставке спортсмена-инструктора в центре олимпийской подготовки – лишь десять (было четырнадцать, но квоту сократили). Некоторые учатся в Училище олимпийского резерва, числятся в армии или спортивных школах. В целом выбор кандидатов в сборную России у нас весьма приличный.

А как вы сами пришли в триатлон?

Очень необычно. Занимался легкой атлетикой, работал в центральном аппарате Спорткомитета СССР, отвечал за детско-юношеские школы, затем возглавлял Лабораторию биоэнергетики и мышечной деятельности в Центральном научно-исследовательском институте медико-биологических проблем спорта. После этого ушел в бизнес, стал директором совместного российско-швейцарского предприятия, была и собственная фирма «АнКор». В 1992 году меня попросили: «Если есть деньги, помоги провести в Москве Кубок мира по триатлону». Я согласился, но, как выяснилось, погорячился – это оказалось затратнее, чем представлялось сначала. С тех пор моя жизнь связана с триатлоном: избрали первым вице-президентом и генеральным секретарем Федерации триатлона России, которую я фактически содержал. В 1993-м стал главой этой структуры и бессменно возглавляю ее по сей день. Было много возможностей уйти, опять заняться бизнесом, но когда столько лет отдано триатлону, дело уже не в деньгах – я привык к спорту и людям, которые им занимаются. Ведь я работающий президент федерации, а таких в России сегодня не много. Хотя возраст подходит, и мне надо готовить себе смену.

Дало России какие-либо преимущества ваше избрание в исполком Международного союза триатлона?

Наш вид спорта в настоящее время культивируют 126 стран, а в исполком избираются всего семь человек, так что мое попадание туда свидетельствует о признании русского триатлона. Многолетние профессиональные и дружеские контакты с руководством IТU позволяют России получить международное соревнование любого уровня. Главное – обеспечить им финансовую поддержку.

А насколько остро в триатлоне стоит проблема допинга?

«Партизаны» всегда есть. Три года назад трое россиян были дисквалифицированы на два года. Раздражает, когда атлет откровенно попался, но говорит, что ничего плохого не сделал. В 2008 году диуретики обнаружили у Ольги Селиховой, эти препараты обычно используются для того, чтобы «запутать картину», скрыть применение допинга. Селихова же решила сбросить вес, «подсох­нуть», и пила мочегонное. В целом в триатлоне допинг не распространен – контроль невероятно жесткий. К россиянам WADA проявляет повышенное внимание. Видимо, сказываются скандалы, происходящие в других видах спорта.

Мировой триатлон вместе с Dextro Energy

Федерация триатлона России полностью финансируется из государственного бюджета и не имеет никаких дополнительных спонсорских контрактов. Между тем на Западе бизнес-структуры весьма активно поддерживают этот вид спорта. Так, в 2008 году Международный союз триатлона заключил соглашение с Dextro Energy, одним из крупнейших производителей витаминов и пищевых добавок. Приход нового титульного спонсора видоизменил всю структуру чемпионатов мира. Отныне ITU World Championship Series состоит из семи этапов с призовым фондом 150 тысяч долларов и итогового Grand Final с призовым фондом 250 тысяч. Эти суммы равномерно распределяются между мужчинами и женщинами.