Дмитрий Турсунов – о молодых талантах, деньгах и жизни за пределами корта

Досье

• Родился 12 декабря 1982 года в Москве
• Победитель семи турниров ATP в одиночном разряде и шести – в парном
• Наивысшая позиция в личном рейтинге ATP – 20-я (2 октября 2006 года)
• Обладатель Кубка Дэвиса 2006 года в составе сборной России

Вы переехали в США довольно рано – в 12 лет.
Мама до сих пор не уверена, правильным был этот шаг или нет. За девять лет она видела меня всего две недели. Сейчас переживает, как-то раз сказала, что чувствует себя виноватой. Мне кажется, это неправильно. Она, пересилив собственное «я», сделала то, что лучше не для нее, а для меня,12‑летнего ребенка. Чем старше я становлюсь, тем лучше понимаю, насколько это было трудно. Она многим пожертвовала ради меня, и теперь я не вижу другого выхода: в свободное время я обязан находиться здесь, в Москве, быть с ней, чтобы дать возможность проводить время с ребенком, с которым ее разлучили обстоятельства.

Вы единственный ребенок в семье?
Есть брат, он старше меня на семь лет. Отец, большой фанат тенниса, и его водил на тренировки. Мне кажется, папа переключил основное внимание на меня, когда брат потерял мотивацию. По сути, у него появился выбор: играть или закончить с теннисом. Во мне же, как признавался отец, он увидел больше желания и делал все, лишь бы я выбился в люди.

Вы говорили, что теннис ослаблял, а не укреплял вашу связь с отцом. Почему?
Особенности профессии, по-другому не получается. Мы, теннисисты, начинаем работать с 12–13 лет, иногда еще раньше. Если ты не готов пойти на это, значит, кто-то из Аргентины, Чили или Эквадора будет ежедневно пахать через не могу, делая все возможное ради того, чтобы спустя годы стать профессионалом. Мой отец это прекрасно понимал, поэтому нагрузки, как и ожидания, были соответствующие.
У меня не было радужного детства, я не играл сутками напролет в песочнице. Зато сегодня есть возможность заниматься тем, чем хочу на данный момент. Передумаю – остановлюсь прямо сейчас; конечно, я не буду жить по-королевски, но смогу позволить себе вещи, которые доступны далеко не всем.

Теннисисты из топового списка мирового рейтинга неплохо зарабатывают благодаря призовым и рекламным контрактам. А как выжить молодым, только начинающим карьеру ребятам?
Это очень-очень сложно, без посторонней помощи практически невозможно. Мне повезло: отец смог финансировать первые шаги. В самом начале, в середине 1990‑х, инвентарь, тренировки и спарринги стоили огромных, непомерных денег. Протянуть только на папину зарплату было невозможно: он ушел с работы, искал варианты, с утра до вечера крутился как белка в колесе. Спасибо спонсорам – не обошлось и без их поддержки. Даже не могу представить, насколько папа был мотивирован вставать каждое утро и ездить продавать ракетки, а потом запихивать в меня грецкие орехи, урюк, богатый кальцием творог и морковку с витамином A. Огромный отрезок своей жизни он жил моим теннисом, а я просыпался и не мог представить иного расписания на день. Учеба? Я пропускал труд и пение, чтобы пойти в школьный спортзал потренироваться. Я прекрасно понимаю «теннисных» родителей, которые сходят с ума и думают, что их дело того стоит. Но десятилетний ребенок! Как он может понять, что его мама и папа заложили квартиру, потому что они верят в его теннис?

Какое место в рейтинге должен занимать теннисист, чтобы обходиться без внешних финансовых вливаний?
Чтобы выходить в ноль или зарабатывать?

Для начала окупить собственные затраты.
Опять же: чтобы ездил с тренером или без него? А специалист по физподготовке?

Давайте назовем минимум, необходимый для существования.
Увы, ты не сможешь продвигаться и соперничать с человеком, у которого есть и тренер, и физиотерапевт, в любую минуту готовый поработать с тобой, понять биомеханику тела, определить, где и что болит, дабы оперативно скорректировать технику во избежание травм. Это невозможно сделать самостоятельно. Если ты нанял специалиста – плати ему зарплату и покрывай все дополнительные расходы. 60 тысяч долларов – минимальная зарплата тренера среднего уровня в год. Его расходы обойдутся в аналогичную сумму, так что экономия приветствуется во всем: на гостиницах, самолетах…
В итоге все упирается в показываемые результаты, они зачастую отражение твоего благоустройства. Нередко спортсмен ощущает давление, осознавая, что вот-вот – и он упадет в рейтинге. Бернард Томич – наглядный тому пример. В прошлом году ему обещали солидный контрактный бонус за попадание в топ‑50 по итогам сезона. Проиграй он тот важный матч на заключительном турнире сезона – и его бы там не оказалось. Жизнь вообще хороший учитель: берет дорого, но объясняет очень доходчиво.

Вы можете оказаться на месте Томича?
Нет, у меня совершенно другая ситуация с контрактами. Бернард – молодой и подающий надежды игрок, он живет в Австралии, где на теннис есть спрос. На месте Томича может оказаться Карен Хачанов. Для этого ему нужно выиграть пару кругов на турнирах «Большого шлема» уже в этом году. При этом россияне не настолько востребованы, как, например, американцы или японцы. Тот же Кеи Нишикори зарабатывает сумасшедшие деньги. Он стоит 11‑м в рейтинге ATP, представляет страну, где теннис чуть ли не боготворят, но где нет ни одной яркой звезды. Например, Томми Робредо, который может входить в двадцатку, никогда не будет получать таких денег, как Нишикори. Только потому, что в Испании есть Рафаэль Надаль и еще 20 известных теннисистов из первой сотни, заслуживающих большие гонорары. Испанский рынок нынче перенасыщен.

Игорь Андреев и Андрей Кузнецов пользовались услугами агентов. Вы интересовались, насколько это целесообразно?
Да. Агентов, как и тренеров, очень много, хороших – мало, честных – еще меньше. Если у них в приоритете деньги, то, естественно, все совершаемые действия выстраиваются в одном направлении. В первую очередь многие агенты думают о заработке, а не о том, как действительно помочь игроку. Ах да, вот что еще важно: если плохо играешь, не выигрываешь – агенту будет сложно тебе чем-то помочь. Конечно, есть и очень хорошие агенты, но их заметно меньше.

Так у вас был неудачный опыт?
К счастью, не так много. Я не подписывал длительных, эксклюзивных контрактов. Мы договаривались так: если агент может дать мне что-то – получает свой процент. В итоге один очень много наобещал, но мало сделал.

Известный агент Алексей Николаев утверждает, что у него достаточно простая работа: мол, надо угадать, насколько спорт­смен талантлив, и привлечь к работе с ним лучших специалистов.
Раз все так просто, почему же он этого не делает? Так ли в России мало талантливых детей? Никогда не поверю! На самом деле у нас не все талантливые. Посмотрите на Марион Бартоли, на Мэттью Эбдена, на Андрея Черкасова. А работяга Флавио Чиполла? Ни роста, ни силы, подавал только под правую, а ведь был когда-то 70‑м! Иногда пробиваются те, у кого есть желание и работоспособность добиться своего потолка вопреки всем прог­нозам. Такие люди могут передать гораздо больше опыта и знаний другим, следующему поколению.

Шамиль Тарпищев сетует на недостаточную квалификацию российских тренеров. Вы с ним согласны?
Борис Собкин никогда не был профессиональным спортсменом и, наверное, не знает, что значит играть в полуфинале US Open. При этом он мотивирован, вникает во все, анализирует, посвящает жизнь теннису. Такой человек, в отличие от Васи Пупкина, который равнодушно подкидывает мячи, указывает свои заслуги как резюме, позволяющее ему зарабатывать больше, найдет себя в любой области.
Многие ведущие юниоры не достигают успехов в профессиональном теннисе. По-моему, Коля Давыденко никогда не был в десятке лучших среди юниоров, зато стал третьим в мире в 2006‑м. В теннисе очень много слагаемых. Сегодня можно воспитать чемпиона среди юниоров, не задумываясь о завтрашнем дне уже в профессиональном теннисе. Многие тренеры продолжают топтаться на месте, пропускают турниры, не варятся в каше, а потом стучат себя в грудь: «Я – лучший, я вырастил десять чемпионов страны». Но это отнюдь не значит, что ты специалист: ведь твой подопечный так и не заиграл профессионально.

Сменим тему. Можете предсказать, как теннисиста нетрадиционной ориентации восприняли бы в туре?
Не знаю ни одного игрока, который бы так категорично относился к гомосексуалистам. В Нью-Йорке, Сан-Франциско, да в той же Москве – пойди удиви чем-нибудь! У нас была пара ребят: они никогда не признавались, но все всё прекрасно понимали. Шутили, говорили об этом, но никто не выбегал из раздевалки. Это глупость.

Проиграть матч натуралу и проиграть матч гомосексуалис­ту – для вас есть разница?
Уступил игроку старше или младше себя – то же самое. Проиграл два дня назад сет 17‑летнему Хачанову – что теперь, убиться? Я проиграл много кому в своей жизни – это не конец света.

Самый дельный совет, который вам дал человек не из мира тенниса?
Не бояться поражений. Что в жизни, что на корте. Жизнь без ошибок невозможна, они – неотъемлемая часть прогресса. Когда я увидел и осознал это с новой для себя стороны, то стал намного свободнее в душе. Конечно, я до сих пор испытываю страх перед чем-то и сожалею о многом, однако, как мне кажется, я стал немного оптимистичнее.
А еще советовали не растрачиваться на вещи, без которых вполне можно обойтись, быть экономным и думать о завтрашнем дне. Начал вникать во все это еще в Америке, где некоторое время жил в семье тренера. Многие не скупятся, покупают шикарный автомобиль или гуляют на широкую ногу. По-моему, заработанные средства лучше куда-то вложить. Потом они принесут намного больше и будут кормить меня на пенсии, которая вот-вот наступит.

И как, получается?
Да, я особо не трачу. Вкладываю только в собственный теннис и помогаю небольшими суммами двум подающим надежды теннисистам.

Кто они?
Один – Аслан Карацев, другой – Никита Матвейко. Оба одарены физически, имеют все, чтобы заиграть. Но, конечно, есть и «тараканы». Я очень надеюсь, что мы вместе найдем свое­образный «дихлофос», и они смогут представлять российский теннис в профессионалах. Впереди очень много тяжелой работы. Сейчас пытаюсь организовать им хорошего спонсора. Я беру на себя ответственность за их тренировочный процесс и, следовательно, результаты. Слежу за их тратами, а не просто – передал круглую сумму: гуляйте, ребята. Слишком много было начинающих «профессионалов», которые разбазаривали вложения других лиц, и я, в свою очередь, не хочу воспитать такое отношение к чужим деньгам и меценатству у молодежи.