Царь Дэвид

Сейчас вы комментируете гонки на BBC и выступаете в чемпионате DTM. Кто вы сегодня в большей степени: комментатор или гонщик?

Вся моя жизнь в последние 15 лет была посвящена «Формуле-1», и сейчас я продолжаю это увлекательное путешествие, работая на телевидении. Надеюсь, это вдохновит молодых гонщиков, как юношей, так и девушек, на карьеру в королевских гонках. Лишь в качестве дополнительного бонуса выступаю на соревнованиях DTM, которые отличает очень высокий уровень конкуренции.

Вы собираетесь продолжать карьеру в DTM?

Да, остаюсь в кузовных гонках. Это уже мой третий сезон, он проходит по новой формуле, в которой задействованы более стандартизированные машины: Audi, BMW и Mercedes. Так что надеюсь приспособиться к новым типам автомобилей, поскольку они сильно отличаются от одноместных болидов. В них совсем другое пространство для водителя, где тебя не так сдавливает, да и вообще больше тонкостей и особенностей, отличающих машины класса туринг от болидов.

В беседе со мной Ральф Шумахер отметил, что только через три года смог приспособиться к таким машинам. Можно ли сказать, что вы уже овладели этой техникой?

Да, на это уходит некоторое время. Как я уже говорил, нельзя все автомобили равнять под одну гребенку только потому, что у них есть руль и четыре колеса. Всю свою карьеру я провел в «формулах», а кузовные машины – это совсем другое: руль у них слева, а не по центру, они намного тяжелее, гонщик не видит колес и т.д. За последние пару лет было две-три гонки, в которых мне удавалось побороться за призы, и несколько уик-эндов, когда приходилось нелегко, но я не вижу в этом ничего страшного. Если ты занимаешься чем-то долго, как все те ребята, с которыми я гоняюсь, то, конечно, у тебя должно рано или поздно получаться лучше – для того мы и тренируемся. Я даю себе время на то, чтобы овладеть новой техникой, так что, надеюсь, в этом году выступлю на более высоком уровне.

На протяжении своей карьеры вы выступали в трех командах, где главным конструктором был Эдриан Ньюи. Все эти коллективы в итоге становились чемпионами. Он действительно гений, или секрет в чем-то другом?

Вы знаете, Эдриан сам всегда старался создать такие условия, в которых все не зависело бы от одного человека. Он, к примеру, не занимается конструированием системы управления или коробки передач, и если те люди, которые их создают, не сделают свою работу как следует, ничего не получится. Но Эдриан очень силен в том, чем он занимается. Я работал с ним в Williams, McLaren, и когда перешел в Red Bull, само собой, основной задачей стало переманить его к нам. У него есть видение ситуации, он умеет показать, как использовать свои сильные стороны, и при этом не стремится все держать под контролем. Ньюи как бы создает атмосферу, концепцию, задает тон, а потом говорит: вот в этом духе и будем работать. Бывает, что у команды что-то не получается, она проваливает задание – но что поделать, такова жизнь. Зато посмотрите на успехи, которых он достиг: машины Эдриана выиграли более ста Гран-при, это невероятное достижение. Михаэль Шумахер, самый успешный гонщик за всю историю автоспорта, выиграл только 91 гонку. Я не знаю, как определить понятие «гений», но думаю, Ньюи очень близок к этому определению в том, что касается руководства технической группой при разработке машин для «Формулы-1».

Машины этого сезона выглядят не очень красивыми из-за ступеньки на носу. Вам не кажется, что на телеэкране это будет смотреться не слишком здорово?

Да, многие говорили, что им не нравятся эти уродливые носы, но мне так не кажется. Я отношусь к ним просто как к новому поколению автомобилей, моделям 2012 года. Болид – как произведение искусства, он разрабатывается по стандартам, схожим с авиационными, и команды работают в тесном контакте с производителями. Так, Red Bull сотрудничает с Infiniti и Renault: с Renault по двигателям, а с Infiniti по привлечению ресурсов, которыми располагает эта группа. К примеру, в плане овладения технологиями использования батарей нового поколения. Так что, хотя эти штуки и не выглядят красиво, если они выигрывают, то в любом случае прекрасны.

В свое время вы были лучшим британским пилотом; в последние годы за победу в чемпионате борются сразу два британца. Можно ли сказать, что британский автоспорт сейчас на подъеме?

Льюис и Дженсон – невероятно талантливые гонщики, оба чемпионы мира в прошлом. Льюис к тому же еще и первый чернокожий гонщик, и первый чернокожий чемпион мира, да и на тот момент был самым молодым в истории. Этот титул потом перешел к Себастьяну Феттелю из Red Bull. Дженсону, чтобы стать чемпионом, потребовалось несколько больше времени, но он как личность, я считаю, очень полезен для «Формулы-1». Баттон наслаждается гонками, но в то же время серьезно к ним относится. Он занимается триатлоном по выходным, просто так, для развлечения, а еще я как-то гонял с ним на велосипеде, и знаете, он такой сильный, что просто невероятно.

А что касается Британии в «Формуле-1», то это правда не только на уровне гонщиков, но и в техническом отношении. Успех команд во многом обусловлен новинками, разработанными в Великобритании, и даже в Ferrari в период их доминирования в чемпионате, когда у них был Шумахер, использовали наработки английских инженеров. Конечно, «Формула-1» – это общемировой вид спорта, и в нем есть гонщики и механики разных национальностей, но корни идут все-таки из Британии.

Недавно две малайзийские компании боролись за право носить легендарное имя Lotus. А какое отношение к этому в Британии?

Хороший вопрос, на который у меня на самом-то деле нет хорошего ответа. Я не знаю, каково было общественное мнение на этот счет. Мне лично вся эта борьба за название кажется немного забавной. Ведь единственный смысл – чистый маркетинг, стремление создать впечатление, что команда присутствует в «Формуле-1» уже давно, «примазаться» к достижениям прошлого. В то же время это доказывает ценность бренда, ценность того, что он был в спорте столько времени, – ведь если бы он ничего не стоил, они бы так за него не схватились. Среди владельцев «конюшен» есть ряд автоконцернов, которые в этом бизнесе уже давно: вот Mercedes, например, или Ferrari. Renault уже больше не имеет своей команды, но они сотрудничают с другими коллективами, у них прекрасное взаимодействие с Red Bull по передаче технологий. Так что если в чемпионат придет еще один мировой бренд, так это только на пользу. «Формула-1» должна оставаться самой скоростной разновидностью автоспорта, технологическим полигоном для автоиндустрии. Люди должны видеть, как их любимый бренд выигрывает гонки в воскресенье, чтобы потом пойти и купить машину в понедельник.

Так получилось, что Виталий Петров имел отношение к обеим командам, и сейчас он оказался в команде Caterham вместо Ярно Трулли, хотя у итальянца имелся действующий контракт на 2012 год. Как вы к этому относитесь: это нормально?

Думаю, что в свободной рыночной экономике цель любого бизнеса – принять правильное решение. Встретит ли оно общественное понимание – уже другой вопрос. В наши дни «Формула-1», как и многие другие виды спорта, – это такой своеобразный гибрид: по выходным спорт, а по будням, с понедельника по пятницу, – бизнес. Caterham оказался в непростом положении: с одной стороны, у них был опытный пилот, прекрасный гонщик, который в прошлом выигрывал Гран-при и находился на контракте, а с другой – Виталий Петров, который показал многообещающие результаты в «Формуле-1», имел финансовую поддержку и представляет страну, где вскоре должен будет пройти ее первый национальный Гран-при. Все уже давно говорили о том, что чемпионату мира надо прийти в Россию, поскольку соревнования такого уровня обязательно должны задействовать страны, оказывающие масштабное влияние на мировую экономику, и с точки зрения имиджа, маркетинга им было, возможно, выгоднее заполучить талантливого русского гонщика, чем итальянского. Это ведь как в футболе: менеджер команды определяет, кто будет играть. У него 22 игрока. Но они не могут все находиться на поле одновременно, и кому-то придется остаться ни с чем.

За время выступления в «Формуле-1» вы неоднократно сталкивались с использованием командной тактики. Многих болельщиков в России очень интересует ваше мнение: как к этому относиться?

Это сложный вопрос. Каждый спортсмен хочет выиграть, а для этого надо быть самым первым парнем у клетчатого флага. Но команда выставляет на старт две машины. Если опять же вернуться к футбольной аналогии, это похоже на решение менеджера. Не знаю, за какую команду вы болеете, но если взять, скажем, английские реалии, то представьте себе Алекса Фергюсона, который заявляет: мы снимаем с игры Уэйна Руни. Фанаты, конечно, этого не поймут, но, возможно, он знает что-то, чего не знают они, из-за чего, собственно, и принимается такое решение. Возможно, тут присутствует какой-то высший смысл, выгода для команды – это и есть командная тактика. То же самое работает и в «Формуле-1», когда одного гонщика предпочитают другому. Возьмем Ferrari: тут все понятно, потому что Алонсо гораздо быстрее Массы. А вот в командах вроде Red Bull или McLaren, где уровень гонщиков более ровный, такие решения понять сложнее. Но менеджер или руководитель смотрит на ситуацию иначе – ведь это именно он собрал команду, привлек средства, нашел гонщиков, инженеров, проделал всю эту работу – и он имеет право принять окончательное решение. Если бы болельщики владели командой, тогда бы они и принимали решения, но они не хозяева, а это бизнес. Подведем черту: до тех пор, пока спорт честен с публикой и не пытается скрыть от зрителей причины принятия того или иного решения, все нормально. Ведь болельщики не дураки – это группа очень разных людей, среди которых есть и очень успешные бизнесмены, и люди из очень бедных семей, но они знают этот спорт, они не идиоты и чувствуют ложь, так что врать им не надо.

Сейчас компания Infiniti поддерживает команду Red Bull в качестве спонсора. Вам не кажется это немножко странным – ведь, по идее, все должно быть наоборот? И еще вопрос: сегодняшняя Red Bull – заводская команда или частная?

Red Bull Racing – это фабрика. Фабрика гоночных автомобилей. Это не заводская команда в том смысле, что ими не владеют, скажем, Renault или Infiniti. И с Renault, и с Infiniti у них партнерские отношения. Renault дает возможность быстро поставить машину на гоночный трек, а Infiniti привносит технические знания и, естественно, финансовые ресурсы, которые необходимы команде для работы над аэродинамикой и развития прочих составляющих. Эти люди не работали бы вместе, если бы это не приносило им выгоды. Red Bull Racing удавалось работать вообще без спонсорской поддержки несколько лет, поскольку Red Bull – компания сама по себе очень успешная. Но на какой-то стадии нужно партнерство, технологическое сотрудничество. И если область вашей специализации – производство напитков, то вряд ли вы сможете сделать хороший мотор. Поэтому Red Bull не создает моторы, но команда называется Red Bull Racing, и у нас партнерство с Renault по двигателям, и с Infiniti – по технологиям. У McLaren, к примеру, тоже нет владельца-автопроизводителя, но они сами производят гоночные машины. В этом эти две команды довольно схожи.