Без трудностей перевода. Роман Асхабадзе – о трансферах «Спартака» и оптимальном лимите на легионеров в РПЛ

Не задевает, когда меня называют бывшим переводчиком. Наоборот, горжусь этим фактом биографии. Поступив на переводческий факультет Университета имени Мориса Тореза, хотел в первую очередь изучать иностранные языки. Планов работать в спорте на тот момент не было.

Когда учился на третьем курсе, на моего преподавателя вышли люди, искавшие переводчика в футбольный клуб, где играло много аргентинцев, бразильцев, африканцев. Мне, студенту, который приехал из Московской области и жил в общежитии, нужны были деньги. Так я устроился в подмосковный «Сатурн». Моей первой зарплатой в клубе были 500 долларов в месяц плюс премиальные за удачные матчи.

В 2006 году в «Спартаке» появилось много футболистов из Латинской Америки, включая защитника «Сатурна» Жедера. Тогдашний гендиректор красно-белых Сергей Шавло принял решение пригласить меня на должность младшего менеджера международного отдела. В клубе на тот момент не было штатного переводчика. Легендарный Георгий Чавдарь, владевший множеством языков, сосредоточился на функциях администратора. Мне, знавшему испанский, португальский, английский, предстояло не только переводить, но и помогать легионерам в быту, контактировать с их семьями.

Никакой звездной болезни у меня не было, ведь в «Спартак» пошел на значительное понижение зарплаты. В свой первый год в московском клубе получал 25 тыс. рублей в месяц чистыми, и здесь о премиальных уже речи не шло. Очень хотел поработать в большом клубе, тем более в Москве, где я жил и продолжал учебу. Кстати, мой папа всегда переживал за «Спартак». В детстве я смотрел с ним футбольные матчи красно-белых и тоже стал симпатизировать этой команде.

На тот момент мне не требовалось футбольного образования. Но, начав с переводчика, я прошел в клубе все позиции – младший менеджер, старший менеджер, начальник команды, заместитель гендиректора по определенным вопросам, полноценный заместитель гендиректора, исполнительный директор и наконец генеральный директор.

Набирался опыта постепенно. Со времен в «Сатурне» совершал многочисленные поезд­ки в Европу и Латинскую Америку, общался с людьми из разных клубов: смотрел, спрашивал, конспектировал. Зная языки, сделать это гораздо легче. Плюс мне это было невероятно интересно. Черпая знания у менеджеров, приходил к каким-то собственным выводам и применял их на практике.

Мне не нужны были официальные стажировки, за которые платят деньги. Я уже работал в футбольном клубе: летал на сборы, международные матчи, напрямую контактировал с делегациями, представителями UEFA, перенимая их опыт. Со многими общаюсь до сих пор – начиная c представителей Barcelona и заканчивая функционерами из ведущих клубов Бразилии и других стран Латинской Америки.

Это была работа без выходных и отпусков. Кто-то расслабляется с друзьями, родственниками, отдыхает на природе. Но у меня и на это не хватало времени. Спасало то, что я был молод, такой адреналин шел даже на пользу.

Сложности были во всем, и не только внутри клуба. Приходилось противостоять давлению болельщиков, прессы – подчас несправедливому и наполненному слухами. Было давление и со стороны обиженных агентов, которые по каким-то причинам считали, что недополучили и должны зарабатывать больше, чем клуб.

Летом 2014 года я в течение 13 часов практически без перерыва вел с Twente переговоры по покупке Квинси Промеса. Это было невероятно тяжело, ведь во главе голландского клуба стояли три опытнейших человека, намного превосходивших меня в возрасте. Я был один. Но в итоге нам удалось договориться за приемлемую для «Спартака» сумму – 10,5 млн евро плюс бонусы.

Этот трансфер оправдал себя во всех аспектах. Промес стал лучшим легионером в истории «Спартака». Спустя четыре сезона клуб правильно сделал, что отпустил его в Sevilla. Игрок перерос уровень чемпионата России, ему надо было двигаться дальше. К тому же красно-белые заработали на его продаже очень хорошие деньги.

Помимо Промеса, мы тогда очень хотели подписать Садьо Мане. После переговоров по голландцу я прилетел в Германию, где встретился с агентом сенегальского форварда. Мы уже договорились с Salzburg: клуб выдал нам бумагу о том, что осталось решить вопрос с самим футболистом. Но тот сказал категорическое «нет». Он видел себя не в России, а только в чемпионате Англии, где в итоге и оказался, выиграв с Liverpool Лигу чемпионов.

Я вел переговоры и по всем остальным потенциальным новичкам, удалось продать немало игроков за очень большие деньги. Это и Маджид Уорис, который был приобретен за минимальную сумму и уехал в Европу за 7 млн. Это и Эменике, которого мы продали в Турцию примерно за 15 млн. Это и Рохо, который в «Спартаке» не прижился, но потом транзитом через лиссабонский Sporting попал в Manchester United. Мы прописали очень хороший бонус за его последу­ющий переход из португальского клуба, в итоге заработали на аргентинце приличные деньги.

Главным акционером была озвучена четкая цель получать прибыль с каждого игрока, никого не отпускать бесплатно. С этой задачей мы справлялись. В первую очередь из-за этого к нам не было претензий со стороны UEFA по финансовому фейр-плей.  

Конечно, из всех тренеров «Спартака» комфортнее всего мне было с Валерием Карпиным. Когда он еще сам являлся гендиректором, оценил мои знания, работоспособность, сделал меня заместителем. В футбольном мире Валерий Георги­евич – человек-скала. И он сам себя сделал как управленец. В этом мы во многом похожи.

На данный момент лучший тренер для «Спартака» – именно Карпин или Черчесов. Отталкиваюсь от результатов работы, которые они показывают в других командах. Оба со временем доказали, что заслуживают шанса когда-нибудь вернуться в родной клуб.

Когда Совет директоров принимал решение по назначению Мурата Якина, я тоже озвучил свою позицию. На первое место в коротком списке кандидатов ставил не его, а Антонио Конте. Но большинство проголосовало за швейцарца. Думаю, они до конца не поверили в возможность приезда итальянца, хотя отдельные члены совета директоров во главе с Леонидом Федуном встречались с ним по моей инициативе.  

Каковы мои главные достижения в «Спартаке»? Во-первых, два лигочемпионских места, добытые в тяжелейшей конкуренции. Во-вторых, создание спортивной вертикали. Наша академия вошла в топ-50 в мире, по официальным данным UEFA, а «Спартак-2», созданный на базе молодежки, в первый же сезон вышел из второго дивизиона в ФНЛ, до сих пор там выступает и, надеюсь, будет приносить пользу долгие годы. Наконец, ощущаю причастность к открытию арены – впервые за много десятилетий «Спартак» обрел собственный дом.

Чего не удалось? Не хватило времени, чтобы закрепить молодежь в основном составе. Сейчас Митрюшкин выступает в Sion, Песьяков – в «Ростове», Зуев – в «Рубине». Многие ребята, в частности Гулиев, вернулись обратно. Они не должны были уходить, разрывая контракт. Это поколение, которое вырастил «Спартак-2» в ФНЛ. Там уровень сопротивления гораздо выше, чем в турнире дублеров, ребята прогрессировали довольно быстро. Сегодня 10–11 из них играют в премьер-лиге.

Мне об этом особенно больно говорить, но в течение нескольких последних лет по неизвестным причинам уровень спартаковской академии не поддерживался, статус сильнейшей перешел к «Краснодару». Вокруг многих ребят возникали интриги, скандалы. Надеюсь, после недавнего возвращения Сергея Родионова на пост директора академии ситуация изменится.

К 2023 году Федун планирует передать клуб в управление болельщикам. На мой взгляд, эта идея не до конца раскрыта. Принципиально я могу понять такую инициативу, она ориентирована на Европу. Но есть важный нюанс: например, на выборах президента «Спартака» где болельщики будут голосовать? Клуб – заинтересованное лицо. А это должна быть нейтральная платформа, не аффилированная ни с какими сторонами. Иначе выборы получатся нечестными. Об этом нюансе, возможно, никто не подумал. Наверное, Леонид Арнольдович со временем раскроет все карты.

В мае 2015 года я покинул «Спартак». Совет директоров принял решение не продлевать со мной контракт. Мне сообщил об этом заместитель председателя совета Александр Жирков. Причину не знаю до сих пор – мне не интересно.

Вскоре я стал гендиректором «Бананца». Нам поставили задачу в кратчайшие сроки завоевать путевку в Лигу Европы. Мы ее выполнили – по истечении восьми месяцев выиграли Кубок Армении. Также удалось воспитать местных менеджеров. Из Испании приехали 10 специалистов с колоссальным опытом, чтобы обучить армянских тренеров работе с молодежью. В странах бывшего СССР юным футболистам ставят цель побеждать в каждом матче и в каждом турнире. Это наша беда. Задача детских тренеров – воспитывать игроков, развивать их сильные качества. Требовать от них сиюминутного результата – утопия.

У нас были договоренности с акционерами ереванского клуба: если он выходит в квалификацию Лиги Европы, надо приложить все усилия, чтобы попасть на групповую стадию. Для этого необходимо было небольшое увеличение бюджета на покупку нескольких игроков более высокого уровня. Но было принято решение бюджет не увеличивать. Поэтому я счел нужным покинуть «Бананц». Не видел необходимости, обучив персонал и назначив своего преемника, находиться там в дальнейшем.

Последующие три года посвятил в первую очередь семье: женился, у меня родился ребенок. Наконец-то появилось время на своих близких. Параллельно консультировал некоторые футбольные проекты.  

Летом 2019 года я стал генеральным директором «Факела». Были предложения о работе и в других клубах ФНЛ, от них отказался. «Факел» – это традиции, болельщики, исторический бренд, огромный регион, где есть серьезнейший потенциал. За годы в футболе я многое видел, анализировал. Однако приехав в Воронеж, обнаружил гораздо большие возможности, чем у любого другого региона, если речь о командах Футбольной национальной лиги. Не сравниваю «Факел» со «Спартаком», но в ФНЛ по болельщицкой активности воронежский клуб точно стоит в топе.  

В «Факеле» абсолютно реально построить такую же футбольную вертикаль, как в «Спартаке». И это нужно делать. Есть требования регламента РФС, которые нельзя нарушать. Но многие клубы даже в РПЛ соблюдают их очень формально: подписав договор о сотрудничестве с какой-то футбольной школой и пройдя лицензирование, показывают, что молодежный футбол развивается. На деле это не так. Помимо договоров нужно иметь собственное молодежное направление, которое входит в структуру клуба. В Воронеже это «Факел-М». С детьми и детскими тренерами необходимо постоянно заниматься, это очень большой пласт работы.  

У клуба ФНЛ три основных источника дохода – билетная программа, спонсорство, трансферы. В «Факеле» сегодня речь только о первых двух, хотя и с ними не все гладко. К сожалению, стадион, за счет которого предполагается получение основной части доходов, изжил себя. Он расположен в центре города, но нуждается в реконструкции, над трибунами нет навеса. В дождь болельщики вынуждены мокнуть, сидеть под зонтами. Думаю, с обновленной ареной прибыль клуба выросла бы раза в два с половиной – три. Впрочем, мы уже за первые туры значительно увеличили посещаемость, показали полную открытость по отношению к болельщикам. К потенциальным спонсорам тоже надо быть открытым. Будем общаться с любым сегментом, даже с самым маленьким бизнесом.  

Любое государственное участие в профессиональном футболе – это неправильно. В Европе оно запрещено. Уйти от этого быстро не получится, хотя первые шаги уже сделаны: если регион дотационный, он не имеет права тратить деньги на профессиональный спорт. Если регион богатый, самодостаточный, не просит дотаций у федерального бюджета, а способен зарабатывать сам, почему бы не разрешить ему долевое участие в жизни команды? Ну уйдут «Газпром», «Роснефть» из футбола, тогда у нас точно все просядет.

За 15 лет в футболе я научился очень многому – начиная от каких-то менеджерских вещей и заканчивая спортивным аспектом. Сам не играл на профессиональном уровне, но разбираюсь во многих футбольных нюансах. Романцев, Карпин, Якин, Эмери, Гунько… У каждого из них я что-то позаимствовал. Кстати, тренеры должны периодически подтверждать свою лицензию. А вот у футбольных менеджеров такая обязанность отсутствует. Считаю, при лицензировании клубов со стороны РФС и РПЛ надо оценивать квалификацию клубных сотрудников. Давайте возьмем всех президентов, генеральных, исполнительных, спортивных директоров и заставим их пройти экзамен на соответствие определенным критериям, которые утверждены на Исполкоме РФС. Все как в институте. Во многих странах Европы есть подобная практика. Топ-менеджеры должны разбираться в коммерции, спортивных вопросах, знать иностранные языки. Удивляют заявления некоторых руководителей, мол, иностранные футболисты, приезжая к нам, должны учить русский. Хочется спросить: а вы сами знаете хотя бы английский для коммуникации с остальным футбольным миром? В общем, если бы РФС утвердил такие критерии, успешно сдали бы экзамен 15 процентов действующих функционеров РПЛ и ФНЛ.

Российская премьер-лига, по словам ее президента Сергея Прядкина, в год зарабатывает около 50 млн долларов. Это очень мало. Лига стоит на месте, за последние лет 15 у нее нет скачков. К чемпионату мира построили стадионы и другую инфраструктуру– она теперь лучше, чем во многих странах Европы. Так почему эта цифра – 50 млн долларов – не увеличивается в разы? С учетом инфляции размер доходов даже снижается.

Немалые средства лига и клубы могут заработать, если вернут пиво на стадионы. Это в несколько раз повысит доходы клубов. На европейских стадионах тоже есть подвыпившие люди, какие-то инциденты. Но это нормально, это жизнь. Как развивать наш футбол, если мы сами отсекаем огромный рекламный блок? Пиво – это не водка или виски, которые реально влияют на состояние человека. Пивная индустрия и мир развлечений, куда входит футбол, неотделимы друг от друга.

Президент ЦСКА Евгений Гинер предложил включить в РПЛ состоятельные клубы из Беларуси, Казахстана, Армении. Это поднимает интерес к чемпионату со стороны болельщиков. Но для иностранных клубов, которые могут войти в нашу лигу, не вижу вообще никаких плюсов. В своих странах они занимают первые места, ежегодно участвуют в Лиге чемпионов, получая от этого участия очень хорошую прибыль. В РПЛ эти команды не смогут бороться за лидерство, будут терять в деньгах.

Летом в РПЛ сменится лимит: вместо шести легионеров на поле клубы смогут включать максимум восемь иностранцев в заявку. Вариант «8+17» мы в «Спартаке» озвучили еще несколько лет назад. Сейчас к нему в итоге подошли. Но вообще я за отмену лимита. Искусственные условия, созданные для российских игроков, не ведут ни к чему хорошему. Футболисты должны пробиваться сами, как это было в Советском Союзе или в первое постсоветское десятилетие. Карпин, Мостовой без помощи парникового эффекта заявляли о себе и потом уезжали за рубеж. Если завтра вам скажут, что за удвоенную зарплату вы работаете на свою организацию в течение ближайших десяти лет и вас никто не вправе уволить, психологически вы дадите слабину. Сто процентов! Не важно, хороший вы человек или плохой. Таков менталитет.

То же самое происходит с российскими игроками, у которых привилегии из-за паспорта. Их искусственно толкают вверх. Помимо того, что в заявке должно быть не больше восьми иностранцев, надо утвердить критерии их отбора, в частности, определенное число матчей за сборную – основную или молодежную. Кроме того, необходим нижний потолок зарплат для иностранцев: не менее 600 тысяч евро в год в рублевом эквиваленте. Хочешь привезти игрока, который не является «сборником», – делай это на свой страх и риск, платя ему большое жалованье. Ошибся – отвечай своей должностью. Тогда уже любой руководитель, акционер станет сопоставлять риски, класс легионеров повысится в несколько раз, а российским футболистам будет понятно, что надо реально конкурировать за место в составе.