Спроси Шамиля Тарпищева

Петр: Понравилось ли вам играть матчи Кубка Дэвиса в Казани? Есть ли планы проводить их и матчи Кубка Федерации не в Москве?

Да. Комплекс в столице Татарстана соответствует мировым стандартам. Были созданы оптимальные условия для проведения встречи с бразильцами, постелили удобное нам покрытие. В плане отношения болельщиков, местных властей все было идеально. Мы заинтересованы в том, чтобы игры Кубка Дэвиса и Кубка Федерации проходили в регионах. Но в силу того, что государство выделяет недостаточно средств на организацию подобных встреч, на местный бюджет ложится большое финансовое бремя. А мы хотим, чтобы все матчи одного розыгрыша, а это три-четыре поединка, состоялись в одном городе. Нам предлагали организовать один из матчей в Санкт-Петербурге. Что в таком случае делать с остальными? Я благодарен мэру Москвы Сергею Собянину за то, что на организацию встреч Кубка Дэвиса и Кубка Федерации город выделил порядка 160 миллионов рублей. Не будь этих денег, мы столкнулись бы с серьезными проблемами.

Петр: Борьба за сохранение места среди сильнейших в Кубке Дэвиса – это наш удел на ближайшие годы? Кто может заменить нынешних стареющих и неспособных показать достойный результат лидеров?

Вопрос поставлен неправильно. В этом турнире результат во многом зависит от жеребьевки и от того, кто является хозя­ином матча. Сейчас мы играем в гостях с Австрией, и ситуация далеко не безнадежна. Но проблема преемственности есть. Она вытекает из политики государства в области подготовки резерва. Не может спортсмен быстро прогрессировать, если он участвует в семи турнирах вместо 18 положенных. У нас есть перспективные ребята. Тот же Евгений Донской, входящий в число 150 сильнейших в рейтинге ATP. А также Илья Беляев, Сергей Стрелков, Виктор Балуда, Михаил Бирюков… Но существовать в режиме, когда мы с бюджетом в шесть-восемь миллионов долларов пытаемся стать сильнейшими в мире, в то время как бюджет казахстанской федерации тенниса 45 миллионов, – смешно. Видимо, России не нужен теннис, раз к нам так относятся. Впереди Олимпийские игры. У нас нет травяных кортов, не готовим пару к Лондону-2012, а результат требуют. Как мы сможем его показать? Парадокс в том, что мы являемся сильнейшей за последнее десятилетие страной в мире в плане результата, а центра для подготовки спортсменов не имеем. Хочется, чтобы в России уделяли внимание другим видам спорта, а не только футболу и хоккею. Мы доказали, что можем показывать результат, но помочь российскому теннису нужно. В возрасте до 14 лет отечественные спортсмены шесть лет подряд являются сильнейшими в мире, но условий, в которых эта молодежь сможет прогрессировать, в стране нет. Поэтому перед ФТР стоит выбор: работать точечно, как в советское время, – взять группу в пять-шесть человек и концентрироваться на их подготовке или все же пытаться изменить общую ситуацию.

Александр Е.: Смогли ли вы пригласить в команду на финал Кубка Федерации всех, кого хотели? Шарапова в сборной – это уже нереально?

Мария выступала в этом турнире в текущем году. Существует также договоренность о том, что она поможет команде в феврале. Сейчас же она концентрируется на борьбе за место в первой тройке рейтинга WTA. К тому же живет в Америке, имеет утвержденный календарь соревнований. Для акклиматизации в Европе ей нужно приезжать минимум за 12 дней, а это значит – сняться с двух турниров, потерять много рейтинговых очков. Остальные девушки, выступавшие за сборную в нынешнем сезоне, в составе.

Sergey: Прокомментируйте, пожалуйста, нынешнюю ситуацию с Анной Чакветадзе и ее возможности заиграть на хорошем уровне, ведь таких теннисисток, как она, больше нет и вряд ли будут.

Нужен титанический труд по восстановлению уровня физической готовности, речь идет о скоростно-силовой выносливости. А также морально-волевые качества. По интеллектуальности демонстрируемой игры Анна, несомненно, входит в число ведущих игроков в мире. При нынешнем уровне конкуренции любая травма надолго выбивает игрока из строя. Насколько конкретно – зависит от самого теннисиста. Чакветадзе способна вернуться в мировую элиту, но для этого надо стиснуть зубы и делать то, что надо.

Nehta: Как здоровье Алисы Клейбановой, у которой диагностирована лимфома Ходжкина?

Стадия, в которой находится болезнь, позволяет надеяться на излечение. Что мы и делаем. Все будет в порядке.

Fanhead: В 1970-е годы вы играли в теннис с Владимиром Набоковым. Какие впечатления остались от общения и как писатель играл?

Для своего возраста и учитывая то, что он непрофессионал, – уровень достаточно высокий. Теннис во многом зависит от физических кондиций, из которых вытекает быстрота передвижения по корту.

Антон: Об отъезде кого из российских теннисистов в Казахстан вы жалеете?

Наоборот, я рад за Ярославу Шведову, Андрея Голубева, Михаила Кукушкина. Живи они в России, возможно, уже не играли бы на профессиональном уровне. Если бы не было Казахстана с его 45 миллионами долларов на теннис, эти спорт­смены бы пропали. Как это происходит с тысячами отечественных ребят. У нас слишком узкое горлышко финансовых возможностей, пройти сквозь которое под силу далеко не всем.

Rinat: Кто является фаворитом Кубка Кремля? Будет ли в нем участвовать Галина Воскобоева?

Фаворитов много, особенно у девушек. Если говорить о сложившейся на сегодняшний день ситуации, то последняя попадающая в основную сетку спортсменка занимает 52-е место в рейтинге WTA, в то время как Воскобоева располагается на 82-й позиции. Правда, еще есть несколько wild card, но на них претендуют молодые российские и именитые зарубежные игроки. В частности, Франческа Скьявоне.

Андрей Казаков: В 1990-е годы в теннис вслед за Ельциным стала играть почти вся политическая элита страны. Сейчас, когда у первых лиц другие спортивные предпочтения, бывшие соратники Ельцина забросили ваш вид спорта?

На самом деле в теннис играют практически все. Даже Дмитрий Медведев мне сказал, что играет, хотя и нечасто, и регулярно смотрит трансляции нашего вида спорта по телевидению. Теннисом занимаются Алексей Кудрин, Борис Грызлов, Сергей Собянин… Легче даже сказать, кто этого не делает, чем перечислить всех представителей политической элиты, кто играет. Теннис традиционно является дипломатическим видом спорта. В то же время подобная ситуация создает проблему: в Москве корты забиты любителями в возрасте от 35 лет, а молодежи тренироваться негде. При этом у нас лучшие результаты среди игровых видов спорта, нет легионеров, выступаем собственными воспитанниками. Сейчас говорят: еле остались в сильнейшем дивизионе в Кубке Дэвиса. А если спроецировать подобный результат на футбол, то там попасть в число 16 сильнейших сборных – это выйти из группы на чемпионате мира. Когда россияне добивались подобного? А между тем во Франции и Испании теннис преподается в школах. Помню, играли финал Кубка Федерации в Портленде, в этом городе на 10 жителей приходится один теннисный корт. У нас в стране такой популярности нет. Но ведь она зависит в том числе от телетрансляций. Государственные каналы не любят показывать наш вид спорта во многом из-за неясного времени окончания встреч, что создает сложности при составлении программы передач. Доходило до абсурда, когда при счете 4:4 в решающем сете показ финала Кубка Кремля внезапно прекращался. Сейчас бьемся за то, чтобы этот турнир транслировали, нам отвечают: рейтинг низкий. А как он может быть высоким, если в программе не пишут, кто играет, а трансляцию могут прервать посреди матча. Между тем по спонсорскому и зрительскому интересу наш вид занимает второе место в мире после футбола. Затем идут «Формула-1» и легкая атлетика. Популярный же в России хоккей с шайбой не попадает даже в первую десятку. Обидно, что мы теряем позиции не по собственной вине, а из-за сложившейся ситуации. Пройдет еще два года, и положение ухудшится настолько, что выправлять ситуацию придется лет десять.

Федор: Кто из молодых российских теннисистов, на ваш взгляд, сможет в будущем войти в первую десятку мирового рейтинга?

Я могу назвать тридцать-сорок девушек, родившихся в 1990-е годы. Вопрос в том, будут ли у них соответствующие условия для подготовки. Роджера Федерера обслуживали шесть человек, а у нас один тренер на 15 спортсменов. В возрасте после 16 лет нужна точечная работа. У нас ею заниматься негде и некому. Президент Международной федерации тенниса (ITF) Франческо Ричи Битти спрашивал у меня, почему устраиваю 14-летних спортсменов в академии по всему миру. Отвечаю: чтобы весь мир работал на нас. Но если бы мы могли поднять возрастную планку подготовки спортсменов на родине с 14 до 18 лет, были бы непобедимы.

шешека дьен: Удалось ли вам получить необходимые для реализации планов ФТР внебюджетные 45 миллионов долларов? Что с концепцией развития российского тенниса, на которую вас вдохновила поддержка президента Дмитрия Медведева?

Этих денег у нас нет. Держимся за счет точечного финансирования. Если подобная ситуация продолжится, через 5–10 лет с теннисом у нас будет беда. Средства на спорт в России выделяются «по звонкам», с законодательной базой проблемы. У нас нет турниров, существующих на постоянной основе, причем и в других дисциплинах тоже. Когда проводится, допустим, чемпионат мира, государство просто выделяет определенную сумму. Механизмов, стимулирующих частный бизнес вкладываться в спорт, в стране нет. Поэтому создающиеся теннисные центры неминуемо становятся коммерческими, как это происходит в Казани. А ведь практика показывает, что самые успешные спортсмены выходят из людей, не шиковавших в детстве. Тех, кому пришлось бороться, преодолевать невзгоды. В России нужны семь-восемь теннисных академий, не отягощенных коммерцией, где бы воспитывались тренерские кадры, спортсмены, передавался опыт членов национальной команды. Сейчас же держим методику в сборной. Со временем отойдем от дел, помрем, и что останется?

шешека дьен: Неужели подвижек в законодательстве совсем нет?

Принятые несколько лет назад новшества – безусловно, шаг вперед. Но мы все равно значительно отстаем от веяний времени и сильных в спортивном плане держав. Нужны кардинальные перемены, а бюрократическая машина работает очень медленно.