Мария Орлова – о страхе победить и пилотировании вниз головой со скоростью 135 км/ч

Досье / Мария Орлова

- Родилась 14 апреля 1988 года в Ленинграде
- С 2008 года выступает за сборную России по скелетону
- Бронзовый призер чемпионата мира 2015 года в Винтерберге (смешанные команды)
- Чемпионка России (2015)
- Серебряный призер чемпионата Европы 2013 года
- Выступала на Олимпиаде в Сочи (6-е место)
- Дебют в Кубке мира – январь 2010 года

Какой вопрос чаще всего задают, когда узнают, что вы скелетонистка?
Первая реакция: «О‑о‑о! Это же травмоопасно!» А дальше: «Какую скорость ты развивала?»

Какую?
Максимум – 135 км/ч. И это не предел.

Когда вас пригласили в скелетон, вы уже знали, что это такое?
В принципе, да. Я 11 лет занималась легкой атлетикой. Бегала 60 и 110 метров с барьерами. Вместе со мной тренировалась девчонка, которая потом выступала на Олимпиаде в бобслее. Интересно же. Как не узнать?

Момент, когда поняли: бег – не мое?
Задумалась как-то: мне 18, а результаты не ладятся. Были мысли совсем закончить со спортом. Но передумала.

Способности к конкретному виду заложены генетически или развиваются благодаря тренировкам?
Мы же не знаем свою генетику, верно? Не сидим и не высчитываем – на что способны или, наоборот, не способны. Человек выбирает спорт интуитивно. Допустим, я не представляю себя у станка. А вот бегать – это мое. Иногда, правда, люди пытаются реализовать себя там, где им изначально было бы нереально чего-то добиться. Безошибочный вариант – пребывать там, где комфортно. Или где все-таки чувствуешь, что не твое, но есть гигантская мотивация научиться.

Можно ли быть бездарным в легкой атлетике и талантливым в скелетоне?
Наверное, да. Бежать надо и там и там, но в скелетоне – иначе, в другом положении. Посмотрим, что из меня выйдет. Задайте тот же вопрос лет через пять.

Дочь Александра Зубкова Елизавета сменила скелетон на бобслей. Вы тоже меняли специализацию. Почему не пошло?
Я не меняла. Просто недолго помогала подругам, была разгоняющей. Для меня смена деятельности тоже является отдыхом. Лет пять назад предлагали занять место пилота. Но отказалась: весь сезон 30 кг железа надоедает таскать, а тут 170…

Весомый аргумент. Решение Зубковой вам лично понятно?
Неплохой вариант. Я знаю Лизу, у нее могло пойти и в скелетоне. Пилотировала-то она хорошо, страдал разгон. Мне кажется, в бобслее бежать легче – другое положение тела. Выбор Лизы можно понять, тем более она сменила вид в 19 лет, а не в 30. Бобслей – возрастной вид спорта, куда несовершеннолетним вход закрыт. Юниоры заканчивают в 26 лет. Скелетонисты – в 23. До взрослого возраста Лизе еще о-го-го. Если что, она обратно сумеет вернуться.

Недавно 33‑летний легкоатлет из Британии, олимпийский чемпион в эстафете 4х100 метров Льюис-Фрэнсис перебежал в бобслей. Думаете, это целесообразно?
Судя по всему, он будет разгоняющим. Почему бы и нет? В таком амплуа возрастные ребята среди бобслеистов встречаются часто.

Немец Вилли Шнайдер возглавил сборную три года назад. Что с его приходом изменилось в лучшую сторону?
Лично мне стало легче. Раньше я была сама по себе. И скелетон, и коньки доставала сама. Шнайдер и федерация такой вопрос сняли, появилось больше сил для тренировок. В Германии у Вилли есть своя фабрика, где каждое лето он производит коньки. Скелетоны обычные, основа у всех одинаковая, а вот ручки делают под индивидуальные особенности каждого. Плюс акцент на центре тяжести. Если голова или ноги тяжелые, на это тоже обращают внимание.

Сколько стоит хороший скелетон?
Пять-семь тысяч евро.

С вашим опытом сколько требуется времени, чтобы почувствовать, что собой представляет скелетон?
После Олимпиады Вилли сделал мне новый. Даже не задумываюсь: взяла и катаюсь. Скелетон – жесткий, металл есть металл. Новые ботинки такие же: надеваешь – тугие, потом разнашиваются. Скелетон – железка на первый взгляд. Покатаешь – становится «мягче».

Шнайдер – единственный тренер-техник в мировом скелетоне, чьи команды брали медали на протяжении четырех олимпийских циклов. Что будет, если федерация прекратит с ним сотрудничать?
Я понимаю, о чем вы. К сожалению, русские до сих пор не развивают собственные технологии. Наши тренеры сейчас заняты чем-то другим, они не осознают, что надо смотреть в будущее и потихоньку перенимать наработки и опыт Вилли. В скелетоне Россия уже выиграла много медалей, пора бы изобретать что-то свое. Не только коньки, но и скелетоны, детали для них. Давайте экспериментировать. В то же время отмечу, что до прихода Вилли Саша Третьяков тоже выступал здорово. Бронза на Играх в Ванкувере, серебро чемпионата мира (2011). Стабильные результаты у него были всегда. При Шнайдере он прыгнул еще выше, подтянулись остальные парни и девочки.

В плане подготовки постолимпийский сезон наиболее плодотворный для экспериментов?
Конечно, можно попробовать что-то новое. Я так и сделала. Изменения коснулись легкоатлетической подготовки. Зима показала: не зря.

В чем принципиальная разница между летними тренировками и зимними?
Чтобы к началу сезона был качественный выхлоп, летом закладываем базу. Тренировки с акцентом на старте, работа со штангой. Зимой поддерживаем форму в легкоатлетическом зале в щадящем режиме. Блинов на штанге поменьше. Львиное время – на скелетоне. Больше льда, пилотирования.

Техника, разгон, пилотирование – можете расположить компоненты по важности?
Не могу, все взаимосвязано. Бывают короткие трассы, где старт очень важен. Если желоб длиннее, может выручить собственный вес. Когда старт не проигран вчистую, вес на длинной дистанции становится преимуществом, если, конечно, не допускать ошибок по ходу.

Как вы изучаете трассы перед стартом?
Сами по себе трассы не меняются. Разница только в качестве заливки льда. Сегодня – так, завтра – иначе. Обычно я прохожу всю трассу, отмечаю нюансы, изменения траекторий. Если приехать заранее, предоставляется шесть пробных заездов.

У вас есть понятие – «своя» или «не своя» трасса?
Уже нет, нравятся все. Раньше подразделяла. Допустим, за океаном было сложнее. Наката и опыта меньше – результаты чуть хуже. Лет пять назад недолюбливала Иглс. А тут сделала вывод: чего я придумываю? Каждый год уезжаю оттуда с медалью.

Вам бывает страшно выходить на старт?
Уже нет. Это раньше я боялась падений.

На какой из трасс случается максимум нештатных ситуаций?
Немецкий Винтерберг выделяется. Туда едут не очень охотно. Скелетонисты приезжают практически все. А вот среди бобслеистов половина отсутствует. Если двойки катаются, то четверки не выходят вообще. Трасса действительно сложная, для бобслеистов – особенно. В прошлом году отменили чемпионат Европы во Франции. За 30 минут до старта мужики-иностранцы начали ныть из-за качества льда.

На месте организаторов я бы насторожился.
Они выдали фразу: «За такси-боб мы получаем значительно больше, чем от бобслея и скелетона. Чего нам делать лед ночью?» Вот так.

У вас есть ощущение, что бобслей и скелетон достигли своего пика популярности?
Нет. Когда незнакомцы замечают мое спортивное телосложение, спрашивают, каким видом я занимаюсь. После Олимпиады таких людей стало меньше, тем не менее встречаются те, которые прежде не слышали о скелетоне. Ах да: еще нас путают с керлингом. Три раза было как минимум. До сих пор не пойму, почему. У нас совершенно разные виды.

Скелетоном можно заработать на хорошую жизнь?
Не скелетоном, а вообще крутым результатом в спорте – да, наверное, можно. Если говорить о призовых, то до популярного биатлона нам далеко. Там выиграл этап Кубка мира – получи денежку. У нас такого нет. К сожалению.

Некоторые спортсмены живут за счет финансирования со стороны государства, другие (большинство иностранцев) – за счет помощи спонсоров. Вам как больше нравится?
Даже не знаешь, что лучше. Поиск спонсоров – головная боль. У меня ее нет – государство нас обеспечивает. Мы, грубо говоря, просто тренируемся. И бывает, что даже этого тебе не хватает. Я общаюсь со швейцаркой Мариной Джилардони. Чтобы она выступала, ей надо поработать летом (кстати, многие скелетонисты имеют полноценную вторую работу – от барменов до пожарных) и найти спонсоров. Я смотрю на нее со стороны: м‑м‑м… интересно же. Если в ней заинтересованы – дают это, то, се. При этом она, как и многие другие, может выступать на каких-то соревнованиях лучше тебя.

Наша федерация позволяет иметь личных спонсоров?
Честно? Даже не интересовалась. До нынешнего руководства скелетоном управляли другие люди. Когда-то я хотела подписать очень хороший контракт с одним брендом. Но тогда мне бы пришлось отдать практически все деньги федерации.

На что потратили бы миллион долларов, если бы на принятие решения у вас были всего сутки?
Не люблю делить шкуру неубитого медведя. Так и напишите.

Как вы предпочитаете отдыхать?
Активно, но спокойно.

Какой самый экстремальный поступок в жизни вы совершили?
После падения с мотоцикла я уже несколько лет не смотрю в эту сторону. Но чего-то хочется, да. Допустим, ребята из нашей команды не прочь прыгнуть на веревке с моста.

Недавно Вилли Шнайдер сказал: «Орлова – единственная, кто ведет себя абсолютно профессионально». Расшифруйте, пожалуйста.
Я ничего не придумываю. Просто отношусь к своей работе ответственно. Я ничем не отличаюсь, допустим, от вас, журналистов. Вы начинаете день, выполняя задания. Я – такая, как вы. Просто у меня скелетон.

Пишут, что вы по образованию психолог.
Выбрала случайно. Не знала, куда поступать. Сначала хотела в политехнический институт. Думала, поближе к дому. Меньше буду тратить сил. Но туда душа не лежала. Мне больше нравятся гуманитарные специальности. Как-то сидела, думала: хочу в психологию. Летом помучилась, подучила и поступила в главный вуз Петербурга.

Тему диплома вы выбрали сложную: «Профессиональное выгорание спорт­сменов».
Она мало кем освещалась. На защите присутствовал преподаватель – автор единственной книги по этой теме. Погонял он меня хорошо…

Работу сами писали?
Сама. Была проблема с выборкой. Профессиональных скелетонистов мало, поэтому сравнивала их с легкоатлетами. Эмпирическая часть – аналитический разбор анкет всех привлеченных спортсменов
.
Так почему некоторым спортсменам тяжело мотивировать себя снова и снова?
Каждый случай индивидуален. Есть много людей, которые переставали прогрессировать после завоевания первой медали. Причина? Не придумали себе новую цель. Саша Третьяков – абсолютная противоположность. Ему любой кругляшки мало, хотя посмотрите: уже чемпион мира, Олимпиады. Главная его мотивация – удовольствие от работы, она ему не в напряг.

Иностранные специалисты утверждают, что российским спортсменам присуща рефлексия, они слишком много думают о неудачах. Вы с этим сталкивались?
Конечно. Есть два страха – победы и поражения. Поначалу нам страшно взобраться на пьедестал, ты боишься выиграть и получить внимание окружающих. Поражение – боязнь сделать что-то не так. Я тоже через это прошла. Однако не надо думать, что фобия распространена только у нас.

Кто для вас пример в спорте?
Я не знаю, как отвечать на такие вопросы. Назвать имена, которым я могу поклоняться… Нет, таких нет. Зато мне приятно иногда посидеть с двумя Александрами – Зубковым и Третьяковым. Уважаю обоих. Тяжело держать планку – каждый год от тебя требуют не меньше того, что ты уже показал. Но они-то смогли. Значит, и ты можешь.