Юлия Канакина: «В скелетоне бессмысленно принимать допинг. Во время заезда не поможет ни одна витаминка»

Досье

- Родилась 11 декабря 1995 года в Красноярске
- В скелетоне с 14 лет
- Заняла 6-е место на чемпионате мира среди юниоров (2015)
- Лучшее место на Кубке мира – 20-е, 14-е – в эстафете (2015/2016)   
- Заняла 8-е место в Интерконтинентальном кубке (2014/2015)

Вы и скелетон: как это вышло?
Однажды на урок физкультуры пришел тренер по скелетону: «У вас есть девочки, которые быстро бегают? Собираю команду на Олимпиаду» – речь шла о юниорском турнире 2012 года. Одноклассники рекомендовали меня, но сама я категорически отказывалась – на тот момент интересен был только балет, которым занималась шесть лет. Мы поговорили, тренер оставил визитку. Дома рассказала об этом родителям. Они вообще не представляли, что это за спорт такой – скелетон. Но сказали: «Попробуй». Думая: коли тренировка в манеже – значит, бег, прыжки и прочее. Их это даже обрадовало: они не хотели, чтобы я продолжала подворачивать ноги в балете.

Долго думали – идти, не идти?
Через две недели решилась. Толком ничего не получилось, но почему-то понравилось. Уже стартовал зимний сезон, в Красноярске залили трассу. Она несложная – три виража и кольцо. Я попробовала. Казалось, что еду с огромной скоростью, допускала ошибки, билась о борта. «Не-е‑е, этим я заниматься точно не буду», – подумала. Но постепенно втянулась, в течение месяца совмещала тренировки с балетом. Потом хореограф начала беспокоиться: мол, «так продолжаться не может, выбирай что-то одно», – и я ушла в скелетон.

Вы попали в сборную очень быстро – в 2012‑м. Как такое возможно?
Думала, буду продолжать кататься с юниорами или по регионам. Как вдруг объявили: «Юля, тебя вызывают на сбор». Хотя, откровенно говоря, каталась я плохо. Бегала быстро, но ехала медленно. Девочка-конкурентка занимала на Кубке России 10‑е место, я – 13‑е. Но все равно – на этапы Кубка Европы везли не ее, а меня. Было неловко. Я понимала, что не заслуживаю места в составе. И так происходило несколько раз. Благо мои результаты росли. Медленно, но росли – об этом до сих пор говорят мои тренеры. Сразу не получается, но год от года я прибавляю.

У вас второй полноценный сезон в основной команде. Что поменялось за это время?
Все. Переехала в Москву, жизнь изменилась до неузнаваемости. Попадание в сборную – это большая ответственность, другое отношение тренеров. Раньше как было: проехала быстро – отлично, плохо – «ну ничего, получится в следующий раз». Теперь плохо нельзя, нужно работать по максимуму.

Что есть ваша мечта?
Отобраться на Олимпиаду в Пхенчхан. Для этого необходимо хорошо выступать два сезона. У нас шесть основных девочек, мне нужно стабильно попадать в тройку, на Кубках мира – в десятку сильнейших.

В конце сезона запланированы первые соревнования на трассе в Пхенчхане. Что вы о ней знаете?
Пока информации мало. Знаю, что она длиннее (не менее двух километров) и быстрее сочинской.

По ощущениям, она вам подходит?
Она длинная – а для стартеров это не есть хорошо. На маленьких трассах мое преимущество в быстром разбеге, конкуренты не успевают накатывать. В Корее, похоже, будет иначе: больше виражей – больше шансов сократить отставание.

До Олимпиады вы проведете на ней 40 заездов. 20 – в текущем году и 20 – в 2018-м. Конечно, не сравнить с Сочи, где вы сделали около 200 попыток. Это проблема?
40 – нереально мало. Придется анализировать каждый заезд, каждый пройденный метр.

На коммерческой основе можно договориться о дополнительных заездах?
Это запрещено. Особенно для России, мне кажется. Недавно ездили в Латвию: всем сборным разрешали кататься, кроме нас, – только потому, что мы из России. Соперники накатывали, а мы просто сидели, занимались физической подготовкой.

Дайнис Дукурс, отец Мартиньша и Томаса Дукурсов и одновременно главный тренер сборной Латвии, призывает бойкотировать февральский чемпионат мира в Сочи. Что вы об этом думаете? (Интервью состоялось до переноса ЧМ)
Надеюсь, у них ничего не получится. Наши тренеры просят не переживать, «у нас другие задачи».

Дукурс аргументирует свою позицию. Вот одна из цитат: «Одно дело, когда на Олимпиаде Россия заменила свои нечистые допинг-пробы, но ведь есть вероятность, что и конкурентам могут что-нибудь добавить, – например, за завтраком», – сказал он. Вы можете объяснить, как допинг может помочь скелетонисту?
У нас такой спорт – в нем бессмысленно принимать допинг.

А как же старт? Пробежать на полсекунды быстрее?
Это нереально. Нам бежать 30 метров, иногда 40, а бывает и вовсе 20. Грубо говоря, пять секунд. И ради этого принимать запрещенные препараты? Это никому не нужно, зачем? Во время заезда скелетонисту не поможет ни одна витаминка. Знание трассы, понимание и ощущение виражей – вот что нужно спортсмену.

Вилли Шнайдер ушел с поста главного тренера. Кто теперь будет изготавливать скелетоны для сборной?
Не знаю. Нас просят не думать об этом. «У нас же не самый плохой инвентарь». Может, и так: Лена Никитина и Саша Третьяков занимали высокие места, катаясь на последних моделях Шнайдера. Но мы надеемся, что перед Олимпиадой нам выдадут новые скелетоны.

Насколько известно, Шнайдер создавал их собственными руками.
И уже сказал, что не хочет делать нам новые…

Почему за четыре года его работы мы не переняли его технологию? Почему до сих пор не изготавливаем коньки сами?
Тренеров не подпускали к скелетонам. Только главный решал – что подкрутить, что открутить. Если кто-то из спортсменов делал по-своему, что-то менял, никого не спрашивая, то его потом сильно ругали.

Что будет дальше? Третьяков жалуется: «В технике у нас наблюдается застой. Технологии – двухлетней давности. Мы остались на уровне Сочи, пытаемся показать себя, но с каждым годом все хуже и хуже».
Согласна. Объясню, как было раньше. Мы с Леной Никитиной делали быстрый старт, и соперницы не могли нас достать. Или в Сочи Третьяков отлично разбегался, была уверенность, что он приедет первым. А сейчас получается, что он ставит рекорды на старте, но его все равно догоняют по ходу дистанции. Причем он не допускает ошибок – Саша едет ровно. А соперники, даже совершая помарки, его догоняют и обгоняют.

Металл, который является основанием скелетона, коньки – все это тестируется и совершенствуется, конкуренты создают что-то новое. Мы же, наоборот, сейчас достаем коньки из прошлых наших запасов. Стоим на месте.

Грустная картина.
От нас не скрывают, что будет тяжело в ближайшие годы. Мне даже болельщики пишут: «Вы на старте быстрее, проезжаете чисто. Но почему занимаете 15–20‑е места?» Это ненормально в нашем виде спорта. Поэтому мы усиленно работаем над стартом, а я лично с нетерпением жду заездов на коротких и сложных трассах.

Пара вопросов от наших сотрудниц. Как вы ухаживаете за своей кожей? Ведь вы много времени проводите на льду при минусовой температуре.
Увы, это сказывается. У меня очень сухая кожа. Особенно на руках – из-за постоянной работы с коньками и ацетоном. Мне даже кажется, что у некоторых мальчиков кожа рук лучше, чем у меня.

Сейчас благодаря тренировкам у вас раскачанное тело, адаптированное под скелетон. Что бы изменили в своей фигуре, если бы закончили выступать?
Ничего, я довольна своим телом. Два года назад я весила очень мало для скелетона – 54 кг. Все говорили: «Набирай вес». Долгое время у меня не получалось. Даже гейнер начала пить. За одно лето набрала 5 кг – для меня это супердостижение. В минувшем году набрала еще 3 кг. Но сейчас у меня старый и тяжелый скелетон. Есть правило: если он весит больше 29,5 кг, то у скелетонистки жесткое ограничение по весу. Если же он весит 28 кг, то девочка может набирать вес хоть до 70 кг, что, кстати, многие делают. Получается, общий вес человека со скелетоном составляет около 100 кг. Это значит, что скелетонистка, обладающая большей массой тела, имеет все шансы пройти трассу быстрее.