Александр Третьяков – о трассе в олимпийском Пхенчхане, секретах изготовления скелетонов и своей попытке стать бобслеистом

Досье / Александр Третьяков

- Родился 19 апреля 1985 года в Красноярске
- Первый в истории России олимпийский чемпион по скелетону (2014)
- Чемпион мира (2013)
- Обладатель Кубка мира (2008/2009)
- Чемпион Европы (2007)
- Бронзовый призер Олимпийских игр (2010)

После олимпийской победы внимания к вам стало больше?
Ну да, особенно в первое время пришлось попотеть. Через пару месяцев надоело уже, все одно и то же – ездишь везде как свадебный генерал: тут постоял, там поулыбался, здесь сфотографировался… Хотя были и интересные мероприятия – вручение «мерседесов», бал олимпийцев.

Читал, ваш автомобиль – в Красноярске. Узнают на каждом углу?
Я же отодрал все наклейки, и теперь непонятно, кто едет. Знаю, что большинство олимпийцев решили их оставить. Мне так не нравится – к чему лишнее внимание? В лицо узнают часто. Причем в самых неожиданных местах: на улице, в магазине. И дети, и бабушки, и дедушки.

Игры в Сочи для вас уже далеко позади?
Ну как: иногда кто-нибудь где-нибудь включит запись – это трогает душу. Эмоции, воспоминания… Сердце учащенно забьется, а потом само собой успокаивается.

Почему после Игр не захотели отдох­нуть и пропустить сезон, как это сделали некоторые наши спортсмены?
Я классно слетал с семьей в Таиланд. А в мае понял, что устал отдыхать.

Бывает вообще, что вы просыпаетесь с мыслью: «Черт побери, опять скелетон!»?
Бывает-бывает. Перекат – у нас это так называется. Перед Олимпиадой во время подготовки нахлынуло: каждый день смотрели на календарь, считали дни до выходных. Но даже тогда отдыхать особо не хотелось.

В сборной есть должность психолога?
Нет, зачем? По-моему, все наши ребята – профессионалы.

Как проходит ваша неделя, когда выступаете на этапах Кубка мира?
Спокойно. Общаюсь с командой: у нас сложился очень дружный коллектив. Слушаю музыку: и рок, и классику, и все что угодно. Читаю: недавно закончил «Ведьмака» Анджея Сапковского.

Чему хотели бы научиться из того, чего не умеете?
Играть на гитаре, кататься на сноу­борде. Горнолыжный курорт Шерегеш неподалеку от дома – буду ездить туда, когда закончу карьеру. Вряд ли останусь в Москве, буду жить в родном Красноярске.

Если станете тренером, то… Закончите фразу.
Ох, пока я сосредоточен на спорте и не задумываюсь о тренерской работе. Чтобы добиваться высоких результатов, надо полностью отдаваться своему делу. В противном случае результаты резко упадут.

Если станете депутатом в родном Красноярске, то в первую очередь…
Ха-ха! Я точно не чиновник по духу, не организатор. Послушайте, у меня есть еще немало целей в скелетоне. Я хочу стать многократным чемпионом. Сейчас все мысли о работе.

Что вы знаете о трассе в Пхенчхане, где в 2018 году пройдет Олимпиада?
Видел общую картинку: трасса получится длиннее, чем в Сочи (то есть более 1814 метров). О количестве виражей пока ноль информации. В марте состоится открытие. Наши тренеры отобрали команду (парня и девушку), они поедут в Южную Корею, потом расскажут нам обо всех особенностях желоба. До Олимпиады мы проведем на нем 40 заездов. 20 – в 2017 году и 20 – в 2018‑м. Конечно, не сравнить с Сочи, где мы сделали около 200 попыток.

Ощутимая разница. Это вызывает беспокойство?
Перед Ванкувером нам дали еще меньше заездов – не более 20. Тем не менее у меня получилось стать третьим. Если все грамотно анализировать, продумывать каждую следующую тренировку, то двух десятков спусков вполне может хватить.

Как вы изучаете трассы?
Хожу по ним в металлических «кошках». Обычно пытаешься все запомнить с первого раза, но, как правило, этого недостаточно. По ходу одного этапа лед может меняться. Тут наморозили, там… Поэтому стараемся выходить на трассу перед каждой тренировкой. Смотрю, как нужно работать на виражах. Раз изменил что-то, два… Потом сравниваю с другими ребятами (у нас подключен телевизор с большим экраном). Смотрю видео их заездов; если на отсечках я уступаю, это сигнал: нужно что-то менять. Решаем, за счет чего можно улучшить секунды. Словом, очень сложный, небыстрый процесс.

Результат сильно зависит от правильно подобранных коньков?
Еще как! Там столько нюансов… Прибавь даже не миллиметр – микрон, и аэродинамика меняется… Техника у нас отнюдь не простая. Хотя если угадал с коньками, можно простить себе пару негрубых ошибок.

У вас сколько коньков?
В распоряжении сборной несколько десятков пар. Несколько пар мы постоянно сравниваем на тренировках. А уж какую выбрать – решаем с тренером.

Что дал сборной приход Вилли Шнайдера?
Мы сделали заметный рывок в технике. Это, пожалуй, главное: сегодня наши коньки конкурируют с ведущими мировыми. То, что есть сейчас и было раньше, – небо и земля.

Недавно вы поменяли скелетон. По чьей инициативе это произошло?
Предыдущий был старым, физически изжившим себя. Шнайдер сделал мне новый.

Вы бывали в Германии на фабрике, где Шнайдер производит и тестирует коньки?
Не приходилось. Наши тренеры туда ездили. Говорят, производство совсем небольшое. Вилли все делает сам: он же чемпион мира, во всем разбирается.

Насколько часто принято менять скелетоны?
Иногда находят что-то новое в материалах – тогда хоть каждый год. А вообще, он может сломаться либо просто износиться через три-четыре года, как у меня. Просто-напросто теряется скорость.

Скелетон делается под конкретного человека?
По регламенту общая база у всех одинаковая. Дальше Шнайдер делает под каждого, учитывая рост, вес, другие особенности.

С вашим опытом сколько требуется времени, чтобы почувствовать, что собой представляет скелетон?
Можно прикатать за неделю. Главное – опробовать его на разных трассах – и на медленных, и на скоростных, где качество льда существенно отличается. Чтобы проехать быстро, нужно задать правильную траекторию. Работа телом крайне важна. Хочу повернуть влево – давлю правым плечом и левой коленкой, вправо – левое плечо и правая коленка. Голову чуть отклонил – и скелетон начинает поворачивать. Масса тонкостей.

Самый экстремальный случай, который произошел с вами на трассе?
В Ванкувере, на Кубке мира, уже после Олимпиады, упал во время тренировочного заезда. Просчитался с траекторией, кстати. Упав, скинул с себя скелетон и спокойно докатился. Слава богу, отделался только испугом. Потом был период, когда не без мандража наблюдал за выступлениями конкурентов и ребят по команде.

Вы упоминали, что попали в скелетон из легкой атлетики. Что побудило когда-то сменить дорожку на желоб?
Мои слова передали не совсем верно. В Красноярске я сразу попал в школу по санным видам спорта, пришел туда вместе с друзьями. Просто спринт мне тоже неплохо удавался, и с подачи своего первого тренера Анатолия Васильевича Челышева стал бегать. Выступал за сборную университета, но продолжал числиться в школе.

А почему не бобслей? Там тоже нужны быстрые ноги при разгоне.
Так первоначально я тренировался на бобслеиста, поэтому у меня и была хорошая беговая подготовка. Но сильно проигрывал в массе другим парням, ведь разгоняющему надо много весить. Тренеры мне и сказали: «Зачем сидеть в запасе, пробуй себя в скелетоне». Попробовал – понравилось и, что самое главное, стало получаться.

Многие болельщики хотели бы сами проехать на скелетоне, но жалуются, что страшно лететь на скорости до 140 км/ч вниз головой. У спортсменов бывает такое?
У новичков разве что, поджилки у них часто трясутся. Но год покатаешься – и страх проходит. Я уже давно им не страдаю. Даже когда развиваю скорость до 146 км/ч. На сегодняшний день это мой максимум.